Выступления Гизо в правительстве и парламенте на тему народного просвещения становятся сразу педагогическими и политическими. Согласно ему, образование улучшает человеческую природу и может трансформировать само общество. Но оно является также составной частью политических институтов и отражает состояние общества. Он полагал, что после крушения Старого порядка и революционных потрясений необходимо было создать систему воспитания для новой Франции, которая не будет опираться «либо только на государство, либо на церковь, либо на просвещенную элиту, и не будет возлагать на одну из этих сил заботу воспитания и образования народа»[321]. Новая система образования и воспитания должна основываться на содействии всех сил общества. Гизо отмечал, что французское общество после Июльской революции сильно отличается от того, каким оно было в 1789 г.; оно испытывает гораздо большую потребность в образовании.
Выступления Гизо в правительстве и парламенте на тему народного просвещения становятся сразу педагогическими и политическими. Согласно ему, образование улучшает человеческую природу и может трансформировать само общество. Но оно является также составной частью политических институтов и отражает состояние общества. Он полагал, что после крушения Старого порядка и революционных потрясений необходимо было создать систему воспитания для новой Франции, которая не будет опираться «либо только на государство, либо на церковь, либо на просвещенную элиту, и не будет возлагать на одну из этих сил заботу воспитания и образования народа»[321]. Новая система образования и воспитания должна основываться на содействии всех сил общества. Гизо отмечал, что французское общество после Июльской революции сильно отличается от того, каким оно было в 1789 г.; оно испытывает гораздо большую потребность в образовании.
Итак, Гизо подчеркивал важную социально-политическую роль народного просвещения в обществе. В условиях коренных изменений социально-политического строя перед Францией встали новые цели и задачи, для правильного решения которых было необходимо повысить уровень образования основной массы населения и на первом этапе дать хотя бы элементарные знания, что было особенно важно в условиях, когда основная масса населения, прежде всего крестьянство, была неграмотной.
Основное внимание Гизо уделял развитию начального образования. Феликс Понтей верно отмечал, что в представительном правлении определяющим является именно развитие начального образования. Представительное правительство не является таковым, если оно не занимается интеллектуальным, гражданским и нравственным воспитанием граждан. Начальное образование это лучший способ народного возрождения; оно является первейшей необходимостью с точки зрения экономической, политической и социальной[322].
Гизо подчеркивал для того, чтобы улучшить материальное состояние народа, прежде всего, его необходимо просветить: «Чтобы улучшить условия жизни людей, сначала надо очистить, укрепить и просветить их души»[323]. В этом вопросе Гизо стоял на позициях, близких просветителям. Но он подходил к этой проблеме не с абстрактной точки зрения, не просто как ученый-теоретик, а как активный практик, видя основное решение этой проблемы в коренной модификации системы начального образования. К тому же для Гизо решение вопроса о начальном образовании было теснейшим образом связано с разрешением социально-политических проблем. Гизо отмечал, что образование воспитывает стремление к знаниям, стимулирует жизнь низших и средних классов общества, прежде всего, буржуазии.
Гизо полагал для того, чтобы начальное образование способствовало социальной стабильности в обществе, оно должно быть теснейшим образом связано с религиозным воспитанием: «Необходимо, чтобы народное образование осуществлялось в недрах религиозной атмосферы, чтобы религиозные традиции и впечатления проникали сюда Религия не является предметом для изучения или упражнения, которой определено свое место и свой час; это вера, закон, который должен везде и постоянно чувствоваться и который существует только такой ценой»[324]
Гизо доказывал, что взаимодействие государства и церкви в деле народного образования являлось не предположением, основанным на моральных рассуждениях, а исторически доказанным фактом. Только в тех странах и в те времена народное просвещение по-настоящему процветало, где либо церковь, либо государство, либо, еще лучше, одно и другое вместе сделали это своим долгом. Пример Голландии, Германии, США свидетельствуют об этом: «Необходимо в этой работе влияние власти всеобщей и постоянной, какой является власть государства и его законов, или власти моральной, везде присутствующем и постоянной, какой является власть церкви и ее ополчения»[325].
Гизо тщательно занимался разработкой законопроекта, он изучал опыт других стран, прежде всего, Германии, Швейцарии, Голландии и предыдущий французский опыт. Он писал: «Когда внимательно смотришь на то, что произошло в деле народного просвещения с 1789 по 1832 гг., поражаешься сразу мощью идеи и тщетностью попыток ее реализации». Гизо писал, что этот вопрос занимал всех людей, управлявших или пытавшихся управлять Францией. С 1792 по 1795 гг. Конвент издал семь декретов, которые постановили, что повсюду будут созданы начальные школы и предписывали, чем они будут «слова бесплодные, и, однако, искренние»[326]. В годы Первой Империи мало занимались и мало говорили о начальном образовании; Наполеона больше интересовало среднее образование. В годы Реставрации «возобновились великие политические битвы»: Руайе-Коллар и Кувьер пытались увеличить число начальных школ, улучшить их состояние; по их предложению король издал ордонансы, направленные местным властям в целях содействия начальному образованию. В это же время были сделаны попытки применения новых методов обучения: системы взаимного, синхронного обучения; методы ланкастерской школы.