Действительно, процесс формирования политических партий во Франции был весьма длительным и специфичным. Долгое время здесь не было партий английского или американского образца, строго организованных и располагающих четкими программами. Политические партии в современном смысле появились во Франции только в последние годы XIX века. В годы Реставрации и Июльской монархии под партиями понимали группы людей, сблизившихся на основе схожего понимания определенных вопросов, внутри которых не было партийной дисциплины. Это в полной мере относится и к либеральным группировкам. Французский либерализм первой половины XIX века оставался скорее политическим течением, чем партией. Он существовал в виде конгломерата слабо связанных между собой влиятельных личностей, общественно-литературных кружков и салонов, либеральных газет и журналов.
Кружок доктринеров состоял из лиц, обращавших на себя внимание своими выдающимися талантами и своим солидным образованием. Главную роль сначала в нем играл Руайе-Коллар, выдвинувшийся в качестве лидера нового умственного течения еще в конце эпохи Империи и занимавший кафедру философии в Сорбонне. Близкий друг Руайе-Коллара, Камил Жордан, а также Серр были талантливыми политическими ораторами. Беньо был известен своим административным опытом и литературным талантом. Герцог де Брой отлично знал английское право и специализировался по самым разнообразным вопросам законодательства. Барон Проспер де Барант одинаково успешно преуспел как на государственной службе, так и на литературном поприще. Гизо соединял в себе черты выдающегося ученого, талантливого преподавателя и энергичного администратора. Доктринеров объединяло отрицательное отношение к экстремизму и насилию в годы Революции. Старшие представители кружка (Руайе-Коллар, Жордан, Беньо, Серр) сами подверглись преследованиям за свои умеренные взгляды во время якобинского террора. Младшие представители (Гизо, Брой) потеряли своих отцов на гильотине. В годы Империи все они, кроме Камила Жордана, занимали государственные должности: Руайе-Коллар служил в ведомстве народного просвещения, Серр был председателем суда в Гамбурге, Беньо являлся префектом, затем министром в королевстве Вестфальском, Проспер де Барант также занимал должность префекта[64].
Почему группа получила название «доктринеров»? Существует несколько версий происхождения этого термина. По мнению В.А. Бутенко, он вошел в обиход практически одновременно с окончательным оформлением кружка, так как и де Брой, и Пакье свидетельствуют, что в 1817 г. они еще не имели этого названия. Газета «Французская Минерва», орган группы «независимых», то есть либералов левого толка (лидерами «независимых» были Б. Констан, Ж. Лаффит, Ж.-М. де Лафайет), объясняла происхождение названия следующим образом: члены кружка считали необходимым для каждого правильного государства признание некоторых принципов или доктрин. В соответствии с другой версией, название «доктринеры» случайно вырвалось из уст одного роялистского депутата во время парламентских дебатов. Один из биографов Гизо, особенно недоброжелательный к нему лично, и к доктринерам вообще, так объяснял происхождение этого слова. Однажды старый экзекутор Палаты депутатов сказал: «Вы видите перед собой творца этого слова. Да, «доктринер» это не что иное, как прозвище, которое я дал когда-то Руайе-Коллару. Слово «доктрина» просто не сходило у него с языка: Не верьте их пагубным доктринам! Какие гнусные доктрины! и т. д. Когда он, бывало, наговорится вдоволь о чуждых доктринах, тотчас же примется проповедовать свои собственные. Однажды я не вытерпел и сказал одному из моих товарищей: «Он все еще не кончил доктринерствовать? Экой мерзкий доктринер!»[65]. Политический деятель тех лет Дювержье де Горанн утверждал, что
Руайе-Коллар получил прозвище «доктринера» еще в 1816 г., и этот термин впоследствии распространился на всю группу его единомышленников. В любом случае, участники этого течения получили наименование «доктринеров» за пристрастие к наукообразной форме изложения своих речей.
Что касается доктрины, то, по мнению ряда исследователей, у них как раз не было неизменной доктрины, и в политической жизни они были оппортунистами. Например, французский исследователь Жан-Жак Шевалье полагает, что доктрина конституционных роялистов заключалась как раз в том, в том, чтобы не иметь никакой доктрины. Единственный принцип, который они признавали это не признавать никакого принципа. Доктринеры полагали, что нет худшего рабства, чем не иметь возможности выбора. По мнению другого французского историка, Д. Бажж, доктринеры не имели и не создали собственной школы, как не имели и руководителя[66]. Исторически они были оппортунистами и стремились к достижению власти; в политическом плане для них была характерна идея равновесия властей в условиях свободы; в социальном идея господства «среднего класса» как стержня нации[67].
Тем не менее постоянная склонность, особенно Руайе-Коллара и Гизо, разбирать каждый вопрос с отвлеченно-философской точки зрения, ставить его непременно на принципиальную почву и высказывать свое заключение догматично авторитарным тоном делает название «доктринеры» очень подходящим для них[68].