Девочка не заметила, как налетела на кого-то. Только ударившись, почувствовав боль, она вернулась к реальности.
Мати сидела в снегу. Большие пушистые хлопья залепили ей лицо, погасив пламень слез быстрее, чем тот успел разгореться. Морозный, бодрящий покой словно принял в себя всю горечь, прятавшуюся в сердце девочки.
Первое, что она увидела, был поднимавшийся с земли высокий парень, которого Мати сбила с ног. В этот миг, весь в снегу, он казался таким забавным, неповоротливым, что девочка рассмеялась. Пока он отряхивался, стремясь поскорее избавиться от снега, умудрившегося забиться в рукава и за воротник полушубка, она, встав с белого полога земли, с любопытством рассматривала его, вместо того, чтобы убежать прочь в тот же миг, когда поняла, что перед ней чужак. Ей не было страшно, только очень любопытно…
Это был худощавый молодой парень с непоседливыми карими глазами и легким пушком первых усов. Сверстник Ри, он был на него так похож, что Мати просто не могла его бояться или ненавидеть. Впервые расплывчатое, с неясными очертаниями слово «чужак», стало обретать в ее глазах облик. А разве может быть знакомое чужим?
— Прости, — девочка первая сделала шаг навстречу. — Я не заметила тебя, — ей страстно захотелось расспросить его обо всем, о другом караване…
— Да уж, — протирая лицо, буркнул тот. Он бросил на девочку полный неприязни взгляд, но у него ведь была для этого причина, не так ли?
— Знаешь, ты очень похож на одного моего знакомого. Его зовут Ри. А тебя?
Парень ничего не сказал в ответ, лишь исподлобья глянул на Мати, всем своим видом показывая, что у него нет ни малейшего желания возиться с маленькой чужачкой, которая свалилась на него как снег на голову.
Но Мати даже не заметила этого неприветливого выражения, привыкнув, что все старшие смотрят на нее свысока своего роста и возраста.
— Сид, ты что, потерял в сугробе свою вежливость? — к ним подошел высокий сухощавый караванщик с густыми рыжими усами и окладистой бородой. Он бросил на юношу взгляд, полный осуждения и недовольства, под которым тот сразу сник, опустив голову. Караванщик же тем временем повернулся в девочке: — Прости его, деточка. Он совсем не хотел тебя обидеть… Надеюсь, ты не ушиблась? Мой сын не должен был стоять столбом на дороге, мне очень жаль, что так получилось… — было видно, что он готов на все, лишь бы случившееся не легло тенью на отношения между караванами.
— Я сама виновата, — ей вовсе не хотелось, чтобы другого наказывали вместо нее, даже если речь шла о чужаке.
— Что-то я не видел тебя раньше. Ты пряталась? Но почему? Неужели боялась нас?
Мати покраснела. Ей стало стыдно за то, что она вела себя точно маленький ребенок.
— Конечно, случившееся не может не казаться тебе странным и даже страшным…
— Да нет, все в порядке, — она наконец решилась взглянуть чужаку в глаза. Они были светло-карие, почти золотые, словно солнечный луч коснулся их своим крылом.
Караванщик медленно шел рядом, позволяя девочке получше разглядеть себя, привыкнуть.
— Ты должна гордиться своей семьей, — вновь заговорил он. — То, что вы сделали для нас, достойно, чтобы об этом сложили легенды… Однако прости, мне пора идти. Оставляю с тобой Сида. Надеюсь, теперь он будет поприветливее и ответит на все твои вопросы, — и, пронзив сына твердым, повелительным взглядом, караванщик ушел в сторону повозок чужаков.
— У тебя суровый отец, — промолвила Мати.
— Да уж, — хоть ему этого совсем не хотелось, юноша был вынужден согласиться.
— А мой — нет, — на ее губы легла улыбка. Она вдруг почувствовала себя такой счастливой: у нее есть отец, который любит ее всей душой, дядя, друзья, и, конечно, Шамаш — ее маг!
— Взрослые все одинаковые, — хмыкнул тот. — Просто ты девчонка.