По отблеску пламени в твоем камне, — чужак вновь заглянул ей в глаза. — А теперь лучше спрячь его — это не тот талисман, который носят у всех на виду.
— Это моя тайна, — прошептала девочка, убирая подарок Хранителя за пазуху. Она тут же ощутила его теплое нежное дыхание у себя на груди, словно он был живой.
— Мати! Мати! — донеслись до нее взволнованные крики. Узнав голос отца, она вскочила, хотела рвануться ему навстречу, но, оглянувшись на все также неподвижно лежавшего незнакомца, передумала и застыла на месте, не зная, что делать.
— Ничего не бойся, — одними губами прошептал тот, а в следующий миг она почувствовала, как тепло начало покидать камень, соскальзывая с него словно покрывало тумана с задумчивого лика луны.
Холод приблизил к ней свои ледяные пальцы, но Мати не успела ощутить его дыхания: к ней подскочил отец, торопливо накрыл большим меховым одеялом, укутал, спеленал, словно младенца и, взяв на руки, понес скорее назад, к шатру.
Он успел сделать несколько шагов, прежде чем девочка пойманным зверем забилась в его объятьях:
— Нет! — вскрикнула она. — Там мой друг…!
— Тихо, тихо, — зашептал Атен, успокаивая дочь, однако, не задерживаясь на месте ни на миг. — Забудь. Это чужак, всего лишь чужак. Главное, ты жива.
— Нет! — закричала девочка. Слезы брызнули у нее из глаз. Ее душа стонала, словно предчувствуя потерю чего-то настолько важного, что без этого была немыслима сама жизнь. — Нет! Если б не он, я давно бы замерзла в снегах, Матушка Метель забрала бы меня в свой дворец! — еще немного, и она б вырвалась из рук отца. — Я не оставлю его!
— Ну, хорошо, хорошо, — бросив быстрый взгляд назад, на незнакомца, который даже не пытался заговорить с караванщиками, ни словом, ни взглядом не прося их о помощи, сдался Атен. — Мы заберем его с собой, раз ты так хочешь, — он подал знак дозорным и те, взявшись за края плаща, понесли чужака к шатру.
И лишь тогда девочка обмякла в руках у отца, словно весь груз пережитого ею в последнее время, вдруг навалившись на нее, увлек в мир сна, где ждало столь долгожданное и целебное забвение.
Атен ускорил шаг. Он почти бежал, стремясь поскорее донести дочь до тепла. Зная, как долго она пробыла в снежной пустыне, в ее ледяном холоде, он боялся, что малышка уснет тем сном, что продлится вечность.
Тревога не покинула его даже в шатре, где, возле полога своей повозки, он замер, следя за тем, как женщины поспешно раздевали девочку, осматривали, растирали настойками пахнущих горечью трав.
— Что с ней? — наконец, не выдержав, спросил он Лину.
Та была не в силах скрыть своей радости, за которой чувствовалось и удивление.
— Все в порядке. Конечно, устала, перенервничала… А так она совершенно здорова.
— Слава богам! — облегченно вздохнул хозяин каравана
— Этого не может быть… Просто чудо…!
— Как и то, что метель прекратилась столь внезапно, и то, что мы нашли ее среди снегов, — прошептал за спиной у Атена Евсей. — Три чуда… Воистину, боги хранят эту девочку.
— А теперь идите все отсюда, — решительно сказала Лина. — Лишь госпожа Айя знает, что малышке пришлось пережить. Пусть спит. Незачем ее будить… А я посижу с ней. На всякий случай.
— Но… — попытался возразить отец, которому больше всего на свете не хотелось покидать свою девочку.
— Идем, Атен. Нам нужно поговорить. И не беспокойся — теперь с Мати ничего не случится, — Евсей говорил так уверено и так настойчиво старался увести брата, что тот вынужден был подчиниться.
Караванщики, взволнованные известием о пропаже Мати, узнав, что крошка нашлась и с ней все в порядке, стали медленно расходиться по своим повозкам.
Лис с Евсеем тем временем отвели Атена в сторону.
— Что вы хотели мне сказать? — спросил хозяин каравана.
Его помощники переглянулись.