Ален покорно слушал эту непатриотичную речь. В подобном духе часто высказывались добровольные изгнанники, променявшие родину на теплые страны (Марокко или Тунис), а то и вовсе перебравшиеся в Азию (в Таиланд или на Бали). Среди его пациентов был один пенсионер, который уехал жить в Сенегал; вместе с другими соотечественниками они образовали там небольшую собственную колонию. Он тоже на все лады расхваливал сенегальцев и дивный климат Сенегала.
Ты нашел кассету? прервал его разглагольствования Ален.
Нет, ответил Фредерик. Вчера смотрел даже в родительском подвале. Думал, вдруг туда ее сунул. Но нет. Наверное, выбросил.
Ты нашел кассету? прервал его разглагольствования Ален.
Нет, ответил Фредерик. Вчера смотрел даже в родительском подвале. Думал, вдруг туда ее сунул. Но нет. Наверное, выбросил.
Ален покачал головой.
А ты что, еще играешь? оживился Фредерик.
Нет. Правда, свою «Гибсон» не выбрасывал. Она у меня в шкафу лежит. Но играть нет, не играю. А ты?
Иногда по вечерам бренчу на синтезаторе, ответил Фредерик, и в его глазах вспыхнули похотливые искры. Клиенты просят после ужина. Им нравится танцевать под звездным небом.
Ален представил себе, как Фредерик в накинутом на плечи парео, в сандалиях на босу ногу стоит перед синтезатором и наигрывает старые шлягеры вроде «My way» Клода Франсуа или «Маленький цветок» Сиднея Беше, а вокруг него кружатся в танце под разноцветными лампочками пары. Очень трогательно.
У меня три месяца назад сын пропал, вдруг сказал Фредерик. В прошлом году он принял ислам и исчез. Я вот думаю, не понесло ли его в Сирию Вот так включишь вечером CNN, а там показывают фото этого засранца в бороде и с «калашниковым» в руках. С женой я два года назад развелся, сейчас собираюсь жениться на тайке. А жена сбежала с одним типом из посольства.
Ален в который раз качнул головой. Он не знал, что сказать этому практически незнакомому человеку, который не сохранил кассету с записью «Голограмм».
Так что там с фурункулом? встрепенулся Ален. Давай взгляну.
Фредерик не заставил просить себя дважды, быстро снял штаны и подставил Алену задницу. Воспаление по сравнению с фотографией усилилось.
А зачем тебе наши песни? спросил Фредерик, стоя со спущенными штанами.
Просто так, буркнул Ален. Для детей. Хотят послушать. Да мне и самому приятно вспомнить. Я назначу тебе антибиотики и выпишу две мази.
А знаешь, мне кажется, что не так уж хорошо мы и играли, сказал Фредерик, застегивая штаны. Иначе нам бы ответили со студии звукозаписи. Назначили бы встречу. Разве нет?
Наверное, кивнул Ален.
А остальные? спросил Фредерик, усаживаясь на стул. Что-нибудь про них знаешь?
Ален посмотрел на него. Стоит ли рассказывать ему, что во Франции сейчас горячо обсуждается тема возможного президентства ЖБМ, брат которого покончил с собой в витрине собственного магазина, скопировав картину «Смерть Марата»?
Нет, ничего, ответил он и стал выписывать рецепт.
В конце концов, может, он и прав: чем без толку суетиться здесь, наверное, лучше переехать в симпатичное местечко и жить в окружении приветливых и милых людей.
Сколько я тебе должен? спросил Фредерик, поднимаясь.
Шутишь, что ли? Ничего, ответил Ален самым добродушным тоном.
Он проводил посетителя в приемную.
Счастливого пути, Фредерик. Лечи свой фурункул.
А ты, если соберешься в наши края, дай мне знать.
Ален в который уже раз согласно кивнул. Фредерик собрался уходить, но в последний момент обернулся, тронул Алена за плечо и доверительно сказал:
А все-таки жутко мы постарели, а? Ладно, пока!
Он ушел.
Ален остался стоять молча. Мариам подняла к нему удивленный взгляд, но не успела ничего сказать Ален резко развернулся и исчез в кабинете, хлопнув дверью.
«Блэк-бильярд», произнес мужской голос.
Добрый день! поздоровался Ален. Я хотел бы поговорить с Себастьеном Вога-ном.
В трубке повисла тишина.
А больше вы ничего не хотите? после паузы снисходительно спросил тот же голос.
Ален представил себе высокомерного молодого человека из хорошей семьи в его времена такие вступали в «Группу союз защиты»[3]. Ишь, наверное, думает он: так тебя и соединили с шефом, жди-дожидайся.
Если он на месте, передайте ему, что звонит Ален Масулье.
А-лен Ма-су-лье? по слогам повторил юнец. А вы кто? Политический журналист? Вы по какому вопросу звоните?
Ален не хотел грубить, но не сдержался.
Я Ален Масулье, старый приятель Себастьена Вогана по кличке Жирный Себ. Так мы его звали, пока он не занялся спортом. Годится?
В трубке снова настала тишина.
Я узнаю, на месте ли командир, буркнул юнец.
Ален услышал, как стукнула положенная на стол трубка. «Командир» усмехнулся он про себя.
Масулье, здорово! проорал в трубке голос Вогана. Что, надумал насчет пропустить по рюмахе? Сколько мы не виделись? Четыре года? Или пять?
Я узнаю, на месте ли командир, буркнул юнец.
Ален услышал, как стукнула положенная на стол трубка. «Командир» усмехнулся он про себя.
Масулье, здорово! проорал в трубке голос Вогана. Что, надумал насчет пропустить по рюмахе? Сколько мы не виделись? Четыре года? Или пять?
Почти шесть, поправил его Ален. Разумеется, он прекрасно помнил их последнюю встречу в ресторане.