Тетушка мало выезжает, говорит, что это пустая трата времени. В основном она принимает у себя небольшой круг знакомых: лорда Вассермена, леди Бранк, графиню Гейден, вдовствующую герцогиню Ванге и лорда Мална. Они собираются в особняке леди Шарлотты каждую среду.
И о чем говорят?
Не знаю, милорд. Тетушка никогда не допускала меня на эти встречи. Наоборот, велела сидеть в своей спальне и зубрить правила придворного этикета. И даже ужин мне приносили в комнату, чтобы я, не дай Единый, не вышла в коридор.
И вы ни разу не нарушили этот запрет?
В черных глазах мелькнул опасный красный огонек.
Увы. Один раз я попыталась, но дверь оказалась закрыта каким-то заклинанием.
Понятно, протянул маг и побарабанил пальцами по столу. Я уже заметила, что он делал так, когда обдумывал что-то не очень приятное.
Вы уверены, что герцогиня не покидала особняк вечерами?
Не знаю, милорд. Иногда тетушка по нескольку дней не спускалась вниз, сказываясь больной, но я не могу с уверенностью сказать, действительно ли она плохо себя чувствовала или
Громкое шарканье вклинилось в мой рассказ и заставило замолчать.
Десерт, милорд, объявила Марта, со стуком поставив на стол плоское блюдо с каким-то подобием то ли пудинга, то ли желе. Невразумительное нечто дрожало и переливалось всеми оттенками фиолетового, и я невольно задумалась, из чего же оно сделано. Смородина? Черника? Аврезия?
Торбен, про которого я совсем забыла, разлил по чашкам чай и застыл рядом с хозяином, глядя на Каллемана с немой собачьей преданностью. Удивительно, как четко отражались эмоции на глиняном лице лукара!
Что-нибудь еще, милорд? прогудела Марта.
У нее был странный, немного похожий на звук парохода голос низкий, с проскальзывающими скрипучими нотками. А конец каждого предложения поднимался вверх, даже если это не было вопросом.
Нет. Можешь идти, отмахнулся маг, почему-то избегая смотреть на служанку. Продолжайте, Эвелин, обратился он ко мне, опустив формальное «леди», и прикурил очередную сигарету от небольшого серебряного стора.
Да нечего особо продолжать, я уже все рассказала.
Я покосилась на желе, но есть его не рискнула.
Негусто, задумчиво сказал маг.
Он тоже не прикоснулся к десерту.
Пока я не вижу ничего, что могло бы ответить на ваш вопрос. Никаких способностей, никаких особенностей, никаких странностей, кроме одной заинтересованности в вас герцогини. Леди Штолль хорошо к вам относилась?
Мне достался пристальный взгляд.
По большей степени. Если не считать той ночи в подвале и договора с герцогом, то да, хорошо.
Что еще за ночь?
Ну та, после бала. Тетушка требовала, чтобы я призналась, что была в вашей комнате и вы
Я не договорила. Мне было стыдно повторять слова леди Шарлотты. И снова вспомнился поцелуй. Да что там? Он и не забывался, горел на губах, как приклеенный!
В общем, она хотела, чтобы вас арестовали за то, что вы меня похитили.
Но вы не признались, задумчиво сказал маг и снова пробежался пальцами по столу. А герцогиня была знакома с Вандау? Вы видели его в ее доме?
Этот вопрос был задан таким обычным тоном, что я чуть было не поддалась, и только в последний момент сообразила, что маг пытается меня подловить.
Я не знаю, милорд, я ведь его никогда не видела, вздохнула в ответ.
И никогда раньше о нем не слышали?
Я отрицательно покачала головой.
Тогда почему он побежал именно к особняку герцогини? Тоже не знаете?
Увы.
Я снова вздохнула, а маг еле слышно хмыкнул и надолго замолчал. Он курил и смотрел на огонь очага, а я глядела на него, и чувствовала, как слипаются глаза и неумолимо клонит в сон. Усталость от странного, почти невероятного дня брала свое.
Время шло, в столовой стояла удивительная тишина, разбавленная едва слышным потрескиванием дров в камине да доносящимся из коридора знакомым шарканьем. Похоже, Марта собиралась попотчевать нас очередным шедевром, и я боялась даже представить, что это будет.
Каллеман посмотрел на меня, смял сигарету в услужливо подставленной лукаром пепельнице и сказал:
Идите к себе, Эвелин, вы устали.
Черные провалы подернулись серым пеплом. В них больше не горели страшные, но такие притягательные угли.
А как же брачный контракт? Вы говорили
Завтра, отмахнулся маг.
Темной ночи, милорд, попрощалась я. И спасибо вам. За все.
Каллеман не ответил. Он задумчиво курил, сидя за огромным столом, и лицо его выглядело странно застывшим.
Эрик смотрел, как исчезает в дверях оборка синего платья, и обдумывал то, что сказала Эвелин. Обычное детство, обычные способности, обычная подростковая наивность, не убитая до конца приобретенным жизненным опытом. Девица не была глупой. Но он отчетливо видел, как много в ней неизжитых иллюзий и той особой, светлой, наивной готовности любить мир и окружающих, и не замечать зла.
Шарлотта Штолль не ошиблась. Она своим отменным чутьем распознала в девице то, что так ценят Поглотители свет, яркую силу души, наполненный до краев жизненный резерв.
И все равно он не мог с точностью сказать, что еще, помимо перечисленного, заставило Овенбау согласиться на сделку. Четыре шахты Немыслимо дорогая цена за право быть первым.