И все было как в том чудном сне — золотое солнечное небо, тысячи людей вокруг скандировали:
— Славься Кулл! Да здравствует царь!
Только царь был не он, хотя на голове и красовалась корона — корона для гладиатора, ставшего полноправным валузийцем.
— Да здравствует царь Борна! — неслось отовсюду. — Да здравствует царь Борна!
Его пригласили на царский пир. Он был как в тумане. Кто-то ему что-то говорил, он что-то отвечал. Неужели он неправильно истолковал сон? Конечно, быть свободным гражданином Валузии, и обеспеченным к тому же (а за победу ему выдали дюжину дюжин золотых), уже само по себе не мало, но…
Целый месяц фавориты царя приглашали его в гости в свои дворцы, устраивая в честь Кулла грандиозные пиры. Он был модной игрушкой знати Хрустального Города, хотя тайком все потешались над неотесанным варваром — никто даже не догадывался, что читать он умеет не хуже их. В понимании тонких искусств, Кулл, конечно, им уступал, потому что в музыке и живописи не понимал вообще. Впрочем, будучи предельно точным, следует отметить, что и рассуждающие об искусстве аристократы понимали в нем не очень чтобы.
Несколько раз Кулл напивался. Однажды проснулся с женщиной. Это месяц он не жил — провел как в тумане, хуже, чем на галере.
Кончилось все тем, что он надел ту же форму, что была на седовласом опытном бойце и отправился в ранге командира десятки с регулярной армией в Грондар, который напал на союзную Валузии Зарфхаану.
Кулл не искал встреч с пленившим его когда-то седым воином, он не испытывал к нему никаких чувств, кроме благодарности. Даже ненависть к капитану Антишу исчезла в сердце, но он поклялся убить лемурийца и, если встретит, убьет.
Командир сотни, посмотрев на атланта, которого направили к нему командовать десяткой, серьезно спросил:
— Ты собираешься проливать свою кровь за Валузию или за деньги?
Кулл не знал, какого ответа ждет новый командир и ответил честно:
— За себя.
Сотенный удовлетворенно хмыкнул, кивнул головой и отправил Кулла к его десятке.
В Грондар, минуя горы Зальгары, они плыли морем. Корабль на котором плыл со атлант (огромный парусник, в котором имелись и гребцы, специально предназначенный для перевозки войск) по каким-то неведомым Куллу причинам задержался в порту и отстал от общего каравана. Все три дня Кулл проторчал на палубе, мечтая, что на их одинокий корабль нападет лемурийская пиратская галера и на ней будет капитан Антиш. Этого, по воле Валки и Хотата, не случилось.
За три года военных действий, сперва в Грондаре, а потом в Турании, от простого десятника, благодаря мужеству, отваге, незаурядному боевому мастерству и открывшимся в нем талантам командира и тактика, Кулл дослужился до командованием тысячью бойцов, а потом и армией.
Однажды, в Турании, ему велели взять пять сотен и прикрывать отход армии, удерживаясь, врастая в землю, как можно дольше. Кулл, зная, что вид крови из ран противника лишь возбуждает боевой дух пылких туранцев, заставил выкрасить в цвет крови доспехи своих бойцов, одеть красные плащи и нацепить на коней такие же попоны. Из нескольких, оставшихся в живых после чудовищный сечи десятков солдат, образовалось ядро отряда Кулла, который потом и получил название Алых Убийц. Кулл сам придирчиво отбирал бойцов в свой отряд.
За эти годы, Кулл насмотрелся всего, но сердце его не ожесточилось. Он не мог понять, почему лучшие воины Валузии проливают кровь далеко за ее пределами, в то время как на исконную территорию постоянно рвется враг и, отбивая вражеские набеги, пограничные отряды несут жестокие потери. Кулл старался не думать о политике — он солдат и выполняет приказы, но получалось плохо.
Валузия теряла провинцию за провинцией, ее народ угоняли в рабство.