Жаль, что у меня не такие длинные уши, как у зайца, вдруг прервал свой разговор Василий. Не то меня можно было бы очень просто оттащить от стола. Извини, Реджинальд. Это, наверное, выглядит устрашающе, но Я уж и не знаю, когда ел в последний раз.
Что же, эти добрые, как ты говоришь, люди в рыбачьей деревне не дали вам ничего в дорогу? недоверчиво спросил Реджинальд и даже похолодел такими растерянными, пустыми сделались вдруг глаза его друга.
Этого я не помню. Веришь ли, я не помню ничего с той минуты, как нас накормили во дворе дома старосты этой деревни и указали, в какие хижины идти ночевать. Помню, солнце садилось, небо было алое, золотое вдруг кто-то положил мне руку на плечо и все. И все, ты понимаешь? У меня как бы помутилось в глазах, а когда прояснилось, я увидел себя стоящим чуть не по колени в Ганге, а рядом был этот благословенный разносчик, который и привел меня в твой дом. Где мои спутники? Где я был все это время, как добрался до Беназира, кто мне дал те лохмотья, в которых я предстал перед тобой, этого я не помню. Совершенно не помню! Более того, стоит напрячь память, как у меня в мозгу словно бы разливается серебряный свет такой, знаешь, блеклый, бледный, лунный
Лунный?! переспросил Реджинальд. Это опасная вещь Ты заметил, что все индусы носят тюрбаны? Уверяю тебя, защищают головы не только от солнечного, но и от лунного удара!
Рассказывай! отмахнулся Василий.
Уж поверь, очень серьезно кивнул Реджинальд. Видел ли ты в Калькутте настоящих бенгальцев?
Конечно, они единственные не прикрывают голов, а ходят со своими черными гривами.
Да, бенгальцы не носят тюрбанов даже в полдень, когда, как говорится, даже у слона может сделаться солнечный удар. Но и бенгалец не выйдет из дому в полнолуние, не прикрыв макушку! Опасно даже заглядеться на луну, а уж заснуть под луной Припадки падучей болезни, безу-мие, даже смерть вот наказание неосторожному. Оттого все стараются защитить головы ночью. А ты
А я, очевидно, этого не сделал, задумчиво проговорил Василий, и заснул под луною, и сделался не в себе, и мои попутчики, отчаявшись вернуть мне сознание, привели меня к священной Ганге и отдали под покровительство божества, которое не замедлило умилосердствоваться и направило ко мне своего посланца в лохмотьях и с кружками на шесте. Он расхохотался с видимым облегчением. Ну что же, это многое объясняет. Жаль только, что небеса не передали мне увесистого кошелька рупий взамен утопленного в океане!
Мой дом, мой кошелек, я сам к твоим услугам, произнес Реджинальд высокопарно, с тем видом снисходительного отвращения, который всегда принимает истинный джентльмен, когда ему приходится обсуждать такой низменный вопрос, как отсутствие денег.
Благодарю, кивнул Василий. Поверь, я тронут. Возможно, мне придется воспользоваться твоим кредитом, однако скажи: знаешь ли ты здесь каких-нибудь русских?
Трудно не знать, потому что единственный здесь русский мистер Бушуев.
Бушуев! вскричал Василий. Его-то мне и нужно! У меня было к нему заемное письмо из Москвы на очень немалую сумму.
Неудивительно, усмехнулся Реджинальд. Бушуев баснословно богат. За короткое время сделался одним из самых удачливых торговцев. Клиентов к нему как магнитом тянет. Правда, у него столь красивая дочь, что многие приходят лишь полюбоваться на нее, но тут уж мистер Питер берет их в свои медвежьи лапы так, что они готовы выполнить все его условия, только бы еще раз увидеть Барбару.
Варвару, что ли? Какое недоброе имя, передернул плечами Василий. Недоброе, холодное. Оно мне не нравится. А что, и в самом деле красавица?
Она похожа на англичанку, мечтательно повел глазами Реджинальд, и Василий понимающе кивнул:
О да, тогда конечно! Блондинка?
У нее самые чудесные золотые волосы, которые я когда-либо видел! провозгласил Реджинальд. И лебединая шея, и дивные, чарующие глаза, похожие на два озера в туманной серой дымке. О, будь ее глаза голубыми, я бы я бы, пожалуй
Ты, пожалуй, забыл бы леди Агату?! с театральным ужасом воскликнул Василий, знавший о затянувшейся помолвке друга, которая могла окончиться браком, только если Реджинальд восстановит свое состояние.
Англичанин сконфуженно отвернул веснушчатое лицо:
Эта девица так своенравна, что с ней ни отец, ни добрейшая тетушка Мэри не могут справиться. Барбара со всей своей красотой до того ударилась в науку, что ни о чем приличном и говорить не может, как только чем отличается Деви от Дурги, а обе они от Кали![6]
Василий был не силен в мифологии, к тому же слишком образованные и много о себе понимающие девицы никогда ему не нравились. К тому же светловолосому и голубоглазому молодому человеку по вкусу были брюнетки с зеркальными очами, какие частенько радовали его взор в Индии. Так что высокоученая дочь Бушуева, похожая на «настоящую англичанку», носившая вдобавок столь нелюбимое имя, не вызвала в нем ни малейшего интереса.
Они еще долго сидели за столом. Реджинальд, как истый англичанин, начал сетовать, что в Беназире не устраивают скачек в духе Дерби или Аскота; здесь нет петушиных или бараньих боев, верблюжьих гонок, ибо закон запрещает индусу игры и заклады, запрещает все, от чего вскипает кровь и человек азартный теряет разум И вдруг лицо его загорелось.