Мое сердце начинает биться чаще, как и всегда, когда он что-то вспоминает обо мне.
Да. Сначала она работала здесь, во Франции, но потом переехала, потому что в Америке ей предложили лучшие условия. Там она познакомилась с моим папой и осталась.
Джош улыбается:
Ничего себе.
А как познакомились твои родители? спрашиваю я, и мне действительно интересно.
В юридической школе. В Йеле. Скучная история, пожимает Джош плечами.
Уверена, им она не кажется скучной, смеюсь я.
Он тоже смеется в ответ, но моя улыбка быстро испаряется.
Где ты пропадал на этой неделе? спрашиваю я. Ты заболел?
Нет. Я в порядке. Джошуа снова выпрямляется, и выражение его лица становится непроницаемым. Это из-за Суккота[16].
Су что?
Что, прости? Я и правда ничего не поняла.
Это еврейский праздник, поясняет Джош.
Румянец стыда тут же заливает мое лицо. Ох ты боже мой!
Меня освободили от уроков до следующего четверга, продолжает он.
Я судорожно пытаюсь вспомнить все, что мне известно об этом празднике и том, как его отмечают в Нью-Йорке, но в моей голове пусто. Суккот Разве на этот праздник берут отгулы? Ни разу не слышала. Когда я хмурюсь, Джош оживляется. Кажется, в его глазах отражается что-то похожее на надежду. А затем он качает головой, будто я задала какой-то вопрос:
Нет. Многие американские евреи не отдыхают в эти дни. Или берут отгулы всего на два дня.
А тебя отпустили на целую неделю?
Да, и к тому же в прошлую пятницу, хотя Йом-Кипур[17] начался после заката. И за день до Суккота.
Но почему?
Джош наклоняется вперед:
Знаешь, ты первая, кого это заинтересовало.
Не знаю, что больше меня ошеломило: его обман или то, что он меня выделил. Я смеюсь, но даже мне этот смех кажется неестественным.
И на какие еще праздники ты планируешь так отпрашиваться?
На все, улыбается Джош улыбается.
И ты думаешь, тебе это сойдет с рук?! восклицаю я.
Ну, в прошлом-то году сошло, хмыкает Джош. Я единственный иудей в школе, и преподавателям неловко ставить под сомнение важность религиозных обрядов.
Джош наклоняется вперед:
Знаешь, ты первая, кого это заинтересовало.
Не знаю, что больше меня ошеломило: его обман или то, что он меня выделил. Я смеюсь, но даже мне этот смех кажется неестественным.
И на какие еще праздники ты планируешь так отпрашиваться?
На все, улыбается Джош улыбается.
И ты думаешь, тебе это сойдет с рук?! восклицаю я.
Ну, в прошлом-то году сошло, хмыкает Джош. Я единственный иудей в школе, и преподавателям неловко ставить под сомнение важность религиозных обрядов.
Ты попадешь в ад. Я смеюсь, но в этот раз искренне.
Тогда хорошо, что я в него не верю, легко парирует Джош.
Точно. Ох уж мне вся эта еврейская фигня, подхватываю я легкий тон беседы.
Скорее уж атеистическая фигня. Джош замечает мое удивление и подмигивает: Только не передавай мои высказывания прессе. Папе нельзя терять голоса евреев. Он закатывает глаза в притворном ужасе.
Твой папа тоже не придерживается иудейских традиций? с интересом спрашиваю я.
Да нет, он как раз придерживается. И мама тоже. Они, как «истинные» верующие, посещают синагогу дважды в год. Но когда дело касается политики и СМИ, лучше всегда быть настороже.
Судя по тону Джошуа, он повторил слова, которые слышал от родителей, как минимум, тысячу раз.
Я замолкаю, а потом решаю сменить тему разговора.
Слышала, твой отец хочет вновь баллотироваться в этом году. Должно быть, это странно.
Не особо. В нашем доме всегда есть кто-нибудь, кто нуждается в агитации. Это беспокоит не больше занозы в пальце.
Я ожидала такой реакции. Мне всегда казалось, что его темная сторона та, что пренебрегает правилами и манипулирует системой, та, что нашла свое выражение в мрачной татуировке на руке, как-то связана с родителями. Но я знаю, что об этом расспрашивать не стоит. С Куртом я научилась терпению, и теперь знаю: если ты хочешь, чтобы кто-то раскрыл тебе свою душу, приготовься проявить терпение. А еще я мастерски научилась менять тему разговора.
Кстати, начинаю я, ты так и не сказал, почему пришел. Ты просто проходил мимо? Хотел похвастаться, что тебя отпустили с уроков на целую неделю?
О-о Мм точно. Джош смеется и выглядывает в окно. Просто хотел узнать, не хочешь ли ты прогуляться.
Черт побери!
Я иду в «Album», продолжает Джош, имея в виду один из ближайших магазинов комиксов. А так как мы однажды говорили про Сфара, я подумал, что ты, возможно, захочешь присоединиться. Если, конечно, ты не занята.
Ох!
Мое сердце стучит так часто, будто его ритм выбивает сумасшедший барабанщик. Что же ты делаешь со мной, Джош?! Оказывается, я все еще сжимаю в руке книгу о кораблекрушении. Я осторожно откладываю ее в сторону и стараюсь незаметно вытереть вспотевшие ладошки.
Конечно, осторожно отвечаю я. Правда, я обещала Курту встретиться с ним через два часа за ужином. Но ничего страшного
При упоминании о Курте Джош слегка морщится. Следом морщусь и я. Но потом он наклоняется вперед и хватает мою книгу, будто только и ждал этой возможности. Джош читает аннотацию на задней стороне обложки, а потом поднимает книгу, изогнув бровь.
Мне нравятся приключенческие истории. Особенно если речь идет о какой-нибудь катастрофе.