Абдель внезапно почувствовал сухость в горле. Потом его руки и грудь покрылись гусиной кожей. «Убийства», – подумал Абдель и неимоверным усилием сдержал улыбку, в очень больших количествах.
Глава 22
«Убийства», – произнесла Тамоко, – «в очень больших количествах».
Саревок улыбнулся ей – улыбнулся улыбкой демона – но Тамоко не отшатнулась. К ее удивлению, Саревок казался довольным.
«Убийства, да», – подтвердил он. Его голос мощно разнесся по подземной камере под аккомпанимент тревожного лязга стали о сталь, когда он рассеянно провел длинным, тонким кинжалом по своему черному металлическому нагруднику. Во все стороны летели искры, но на броне не осталось даже царапины.
«Это не…» – запнулась Тамоко, затем расстроено вздохнула. Она не отказалась от намерения говорить, просто все еще недостаточно овладела общим языком Фаэруна, – «Это… не приемлемо».
Желтые глаза Саревока вспыхнули, и он повернулся к пустой рамке, небрежно уставившись на нее, как будто сказанное совсем не заинтересовало его.
«Моя дорогая Тамоко», – сказал он наконец, – «когда я нашел тебя, ты убивала за деньги чуть ли не каждый день. Твоим образом жизни были убийства».
Она ощетинилась при этом сравнении, и ее возмущение придало ей храбрости.
«Быть асасином это не позор», – прошипела она.
«Ты же убивала невинных людей», – настаивал он, – «разве это не убийство?»
«Невинные люди не совершают ничего такого, чтобы бояться лезвия ассасина», – парировала она, – «невинные люди не связываются с теми, кто мог бы нанять асасина. Если меня посылают к человеку, то значит – он что-то совершил».
«Ну да», – повернулся к ней с самодовольной усмешкой Саревок, – «ты только убивала плохих людей».
«Да», – вздернув подбородок, согласилась она и попала в его ловушку.
«По заказу других плохих людей».
Она вспыхнула и отвернулась. Саревок со смешком снова уставился в рамку.
«Можешь войти», – ровным голосом вдруг произнес он.
Тамоко повернулась на звук открывавшейся двери и увидела, как в комнату медленно и неохотно шагнул доппельгангер. Его огромные, безжизненные глаза пробежались по спартанской обстановке апартамент, затем осторожно прошлись по Тамоко, которая решительно встала рядом с Саревоком. Женщина была одета в простые широкие брюки и подходящую к ним по цвету черную тунику. Ее изящная, изогнутая катана висела в ножнах на ремне, охватывавшем тонкую талию. Девушка холодно взглянула на доппельгангера, так как не испытывала никакой любви к этим безличным существам.
«Ты, идиот!» – заревел на него Саревок и существо тотчас рухнуло на колени.
«Пожалуйста, повелитель», – голосом, который нельзя было называть ни мужским, ни женским, взмолилось существо, – «пощадите меня, чтобы я и дальше мог служить вам. Я сделаю все … приму любую форму по приказу Вашего Величества…»
«Этот старый мягкотелый козел Элтан подключил к делу СВЯЩЕННИКОВ!» – подобно раскату грома взревел Саревок. Доппельгангер отполз назад в безнадежной попытке избежать голоса, который как ударная волна прокатился по комнате. Тамоко вскочила, почувствовав характерное покалывание в теле, возникавшее всякий раз, когда ее любовник демонстрировал свою мощь. Саревок сделал длинную паузу, позволяя доппельгангеру вдоволь похныкать и потрястись прежде, чем продолжить.
«Священники бога ремесленника Гонда и кто знает, кто еще кроме них, блуждает по Вратам Балдура, постоянно молясь о ниспослании им заклинания „истинный вид“. Ты знаешь зачем?»
«Мы можем спрятаться, повелитель», – захныкал доппельгангер, – «пожалуйста…»
«Ты знаешь зачем?» – снова спросил Саревок.