Джулия непременно увидит то, что я вообразил.
Я смотрю, как Руби мрачно бредет с четырехчасового представления, и думаю: что же будет, если я ее подведу? Что, если я не смогу заставить Джулию понять меня?
Я смотрю, как Руби мрачно бредет с четырехчасового представления, и думаю: что же будет, если я ее подведу? Что, если я не смогу заставить Джулию понять меня?
Хотя ответ, конечно же, мне известен. Ничего. Ничего не будет.
Просто Руби останется главной достопримечательностью «съезда 8, Шатер: цирк, магазины и игровые автоматы», удачно расположенного прямо у автострады И-95, представления в два, четыре и семь часов вечера ежедневно, 365 дней в году.
показываю
Пришло время показать мою работу.
В торговом центре тихо, только Тельма, самка ара, репетирует новое выражение: «Ой-ой».
Джулия заканчивает с домашним заданием. Джордж убирается снаружи. Мак уже ушел домой.
Я беру Не-Салки и начинаю аккуратно вытаскивать сложенные листы. Сколько же здесь рисунков! Страница за страницей, кусочек за кусочком моего огромного пазла. Я стучу по стеклу, и Джулия поворачивает голову.
Мои пальцы дрожат, когда я поднимаю один из рисунков. Это кусочек из угла моей картины, коричневое с зеленым.
Джулия улыбается.
Я показываю другой рисунок, потом еще один, и еще крошечные части большого целого.
Джулия выглядит растерянной. «Что это? спрашивает она. Потом пожимает плечами: А, не важно! В любом случае красиво получилось».
«Ой-ой», говорит Тельма.
Нет, думаю я. Нет.
Еще как важно.
еще рисунки
Джордж зовет Джулию. Он закончил уборку. «Бери рюкзак, говорит он, да побыстрее. Уже поздно».
«Мне пора, Айван», говорит Джулия.
Она не понимает.
Мне нужно найти главные рисунки. Я роюсь в груде бумаги. Они должны быть где-то здесь. Я точно знаю.
Нахожу один, второй, третий Пытаюсь прижать к стеклу четыре листа разом.
«Боб, зову я, помоги. Быстро!»
Боб хватает листок в зубы и тащит ко мне.
Один за другим я просовываю рисунки через дырку в стекле. Они комкаются и рвутся.
Их слишком много. Мой пазл слишком велик.
«Осторожнее, Айван, говорит Джулия. Может, однажды их будут покупать за миллионы долларов.
Почем знать? Она складывает листы в аккуратную стопку. Мак, наверное, захочет выставить их в сувенирной лавке».
Она по-прежнему не понимает.
Я просовываю еще и еще, один за другим, все до одного.
«О, Айван снова рисовал, да?» спрашивает Джордж, надевая куртку.
«И много, отвечает, смеясь, Джулия. Просто невероятно много».
«Ты же не собираешься нести их все домой? говорит Джордж. Без обид, Айван, но это же просто цветные кляксы».
Джулия пролистывает сложенные в стопку листы: «А для Айвана, может быть, вовсе и не кляксы».
«Давай оставим их в кабинете, предлагает Джордж. Мак захочет их продать. Хотя лично я совсем не понимаю, как можно платить сорок баксов за рисунок пальцем, который способен намалевать даже двухлетка».
«А вот мне нравятся работы Айвана, говорит Джулия. Он оставляет в каждом часть себя».
«Свою шерсть он на них оставляет», говорит Джордж.
Джулия машет нам: «Доброй ночи, Айван. Доброй ночи, Боб».
Я прижимаюсь носом к стеклу и смотрю, как она уходит. Вся моя работа, все мои планы пошли прахом.
Я смотрю на сопящую во сне Руби и неожиданно понимаю, что она никогда не покинет эти стены. Она останется здесь навсегда, как Стелла.
Но я не могу позволить Руби стать еще одной единственной и неповторимой.
бью в грудь
Посетители часто пытаются изображать меня и бьют кулаками в свои тщедушные груди.
Они лупят по себе там, за стеклом, совершенно бесшумно не громче, чем новорожденная бабочка трепещет своими влажными крылышками.
Поверьте, удары в грудь разъяренной гориллы совсем не то, что вам хотелось бы услышать. Даже если вставить в уши затычки.
Даже если вас с вашими затычками будет отделять от гориллы несколько километров.
От настоящих горилльих ударов в грудь все джунгли обращаются в паническое бегство, как если бы сами небеса разверзлись или неожиданно явились люди со своими ружьями.
гнев
Бам
Этот звук мой звук эхом отдается вокруг. Джордж и Джулия резко оборачиваются.
Джулия роняет рюкзак, Джордж ключи. Стопка листов разлетается по полу.
Бам. Бам. Бам
Я бросаюсь на стены. Я хрипло реву и вою. Я бью, бью и бью себя в грудь.
Боб прячется под Не-Салки, накрывая уши лапами.
Я наконец-то чувствую гнев.
Я наконец-то чувствую гнев.
Мне есть кого защищать.
кусочки пазла
Проходит немало времени, прежде чем я затихаю. Усаживаюсь. Испытывать гнев тяжелый труд.
Джулия смотрит на меня широко распахнутыми изумленными глазами.
Я тяжело дышу. Похоже, я немного не в форме.
«Что это, во имя всего святого, было?» вопрошает Джордж.
«Тут что-то очень-очень не так, говорит Джулия. Я никогда не видела, чтобы Айван так себя вел».
«Слава богу, похоже, успокаивается», говорит Джордж.
Джулия качает головой: «Он все еще не в себе, пап. Посмотри на его глаза».
Мои рисунки разлетелись по всему полу, как огромные опавшие листья.
«Какой бардак, со вздохом говорит Джордж. Будто и не убирался».
«Думаешь, с Айваном все в порядке?» спрашивает Джулия.
«Да, наверное, простой приступ гнева, говорит Джордж. Он наклоняется, чтобы достать из-под стула красно-коричневый рисунок. И разве можно его за это винить? Столько лет проторчать в этой крошечной клетке»