Опусти ботву пониже. Возле ламп камеры в стене, предупредил Крыса, а потом добавил, похлопав меня по спине: Ну, мля, спасибо, что навестили.
Как бы это я виноват, что ты там оказался, негромко произнес я.
Херня, махнул он рукой. Я сам ввязался в эту бодягу, так что камня за пазухой не держу.
Я тут подумал бери-ка ты себе тридцать процентов из денег за кристаллы, а не пятнадцать, великодушно предложил я, ощущая вину за постигшую Крысу участь.
Вот это подгон! Зубы себе сделаю и шнобель подправлю, радостно оскалился Атос, прикрывая рукой лицо от очередной камеры. Тогда я тебе только тридцатку золотом торчать буду.
Я тут подумал бери-ка ты себе тридцать процентов из денег за кристаллы, а не пятнадцать, великодушно предложил я, ощущая вину за постигшую Крысу участь.
Вот это подгон! Зубы себе сделаю и шнобель подправлю, радостно оскалился Атос, прикрывая рукой лицо от очередной камеры. Тогда я тебе только тридцатку золотом торчать буду.
Заметано, отозвался я и в замешательстве застыл на перекрестке, глядя на то место на стене, на котором должна была висеть схема тоннеля. Она отсутствовала. Кто-то сорвал ее. Какой-то совсем нехороший человек, а, возможно, целая группа плохих людей.
Атос правильно трактовал мой растерянный взгляд и уверенно просипел:
Нам налево. Кладбище там.
Чтобы я без тебя делал? философски изрек я, слабо ухмыльнувшись.
Заблудился бы, а потом бы тебя крысы сожрали, с веселыми интонациями в голосе пошутил парень, двинувшись к кладбищу.
Глупая была бы смерть, выдохнул я, идя за его щуплой спиной и ощущая, что немного взопрел под землей. Одежда начинала липнуть к телу. Циркуляция воздуха здесь оказалась не важнецкая, хотя вентиляция присутствовала не только в потолке, но и в стенах.
Атос вдруг вполне логично поинтересовался:
А что ты хочешь делать с телом коротышки?
Берегись! внезапно заорал я, тыча пальцем в потолок, где была квадратная решетка, скрывающая вентилятор и воздуховод.
Кого?! воскликнул он, отпрыгнув к стене.
Показалось, безмятежно махнул я рукой, прекрасно зная, что на самом деле никакой опасности не существовало. Я так крикнул для того, что потом притворить в жизнь одну свою идейку.
Что хоть показалось-то? все еще взволнованно спросил парень, опять двигаясь чуть впереди меня.
Забудь, небрежно обронил я и поинтересовался: А сколько сейчас времени?
Крыса достал из кармана штанов наручные электронные часы без браслета и произнес:
Три пятнадцать.
Отлично, улыбнулся я и тут же перевел разговор на прерванную тему: Я хочу поговорить с духом коротышки.
Козырный ход, оценил Крыса мою задумку, а затем обернулся всем телом и спросил: Лис, это ты подкупил Толяна, чтобы он завалил Изувера?
Я не имею к этому никакого отношения, уверенно солгал я, пройдя мимо парня.
В масть, значит, получилось, донеслось из-за моей спины, а затем Атос догнал меня и сообщил: Вот тут снова налево. Всё, притопали.
Перед нами предстал огромный неосвещенный зал, который и являлся кладбищем. В темноте практически ничего нельзя было разобрать, но я помнил, что это помещение разделено высокими стенами, между которыми располагались проходы метра два в ширину. В стенах присутствовали полости. Они-то и служили последним пристанищем для покойников. В них клали тела умерших людей, а потом их закрывали каменной плитой, на которой были написаны имена, годы жизни и род деятельности почивших. Так хоронили всех жителей города за исключение самых богатых и самых бедных. Для первых было создано свое элитное кладбище, а для вторых крематорий. Помимо бедняков в нем сжигали разнообразный мусор, мертвых собак, кошек и так далее. Возникал закономерный вопрос: почему же всех жителей города не сжигали в каком-нибудь нормальном крематории, а тратили так много усилий, чтобы похоронить их в подобных залах? Ответ прост: да потому что в нашем мире присутствовал призрачный шанс на воскрешения. Тут и новые технологии из Киберграда, и бог Воскрешающий, который мог проявить интерес, да и еще много всего прочего. Так что основатели города создали вот такое вот кладбище, не став лишать людей микроскопической возможности воскреснуть. На моей памяти такое случалось всего дважды.
Пока я обо всем этом думал, Крыса ткнул меня острым локтем в ребра, а потом, поняв, что привлек мое внимание, кивнул головой на деревянную сторожку, прилепившуюся к бетонной стене с внутренней стороны кладбища-зала.
Там старший сторож. Клюка его зовут, пояснил он, глядя на горящую настольную лампу, которую было видно в окно сторожки.
Старший сторож? переспросил я, удивленно хмыкнув. А что есть такая должность?
Ага. Она появилась после того, как смотритель кладбища застал обычного сторожа Клюку за тем, как он ряху не давил. Вот так Клюка и получил повышение, насмешливо проговорил Атос, двинувшись к этому убогому строению.
Я потопал за ним, весело улыбаясь. Его история несколько ослабила то напряжение, которое царило внутри меня. Крыса уверенно схватился за ржавую ручку и дернул дверь на себя. За ней оказался крошечный закуток, в котором на стуле спал почти облысевший старик в потертой робе из грубой черной ткани. Максимыч бы сказал, что у него осталось три пера на лысине.