Ну, надо же о друзьях вспомнила. Глядишь, к пятому курсу совсем человеком станет.
Работа найдется для всех, объем у журнала не маленький, статей понадобится много я задумался Она вроде неплохо готовит? Пусть для начала напишет про кулинарию. Рецепты всякие
Леш, а кто же будет главным редактором?
А вот это пока секрет.
Глава 5
Дух и облик упрямо храня,
я готов на любые утраты;
если даже утопят меня
по воде разойдутся квадраты.
Пресс-конференция 5-го сентября проходит скомкано. Я приезжаю в Союз писателей в тот момент, когда становится известно о смерти Элизабет Флинн история не захотела меняться. Реальность сопротивляется флуктуациям, что я создаю, и норовит вырулить в главную последовательность.
Леш, а кто же будет главным редактором?
А вот это пока секрет.
Глава 5
Дух и облик упрямо храня,
я готов на любые утраты;
если даже утопят меня
по воде разойдутся квадраты.
Пресс-конференция 5-го сентября проходит скомкано. Я приезжаю в Союз писателей в тот момент, когда становится известно о смерти Элизабет Флинн история не захотела меняться. Реальность сопротивляется флуктуациям, что я создаю, и норовит вырулить в главную последовательность.
Мрачный Федин объявляет нам, что в стране траур, но журналисты могут задать мне несколько вопросов. Первым солирует мой бывший известинский начальник Седов. Толстяк мне незаметно подмигивает, начинает свой вопрос с хвалебного спича о книге. Потом спрашивает про экранизацию и переводы. Я коротко отвечаю, рассказываю о подготовке сценария. Потом на меня наседают пара польских и почему-то один английский журналист. Поляков, разумеется интересует, откуда информация по уничтожению Кракова. Отделываюсь туманными намеками на секретную информацию, что удалось случайно получить. В случайность никто не верит, на лицах журналистов появляются понимающие ухмылки.
Англичанин заходит тоньше. Рыжеволосый денди по имени Джон Мур размахивает в руках экземпляром газеты Evening Standard. Там на первой полосе июльское интервью со мной.
Выглядит очень странным, что два последних материала госпожи Стюарт написаны о военных преступниках, что скрывает бывший глава КГБ Семичастный а к чему все это привело, мы знаем журналист оглядел коллег, поляки понимающе кивнули И о начинающем поэте, которого до этого никто не знал. Товарище Русине. Как вы Алексей прокомментируете это совпадение?
У Глории были «консервы» со мной.
Что?
Никто ничего не понял. Федин тоже недоуменно посмотрел.
Глория записала интервью после моего выступления на Огоньке. Оно долгое время лежало у нее. И когда она была вынуждена уехать в связи с известной сенсацией материал вышел уже «самотеком». Видимо, журналистка просто сдала его со всеми другими статьями и интервью.
Мое туманное объяснение вроде бы прокатило, дальше вопросы посыпались по художественной части. О продолжении Города, о творческих планах. Отбившись от журналистов, я вышел подышать на крыльцо здания Союза Писателей. Долго думал, звонить ли Мезенцеву или нет. А если звонить, то под каким предлогом? Не спросишь же в лоб: «А не сдала ли вам Флинн братьев Чайлдсов?». Может, осторожно переговорить с Ивановым? Нет, тот тоже волк травленый, все моментально поймет.
Пардон! я почувствовал толчок и обернулся. На меня наткнулся высокий мужчина с узким, тяжелым лицом и глубокими морщинами.
Ничего страшного я сделал шаг в сторону, освобождая проход.
Задумался мужчина посмотрел на меня, узнавая Русин, кажется? Поэт?
Да. А вы
Александр Солженицын.
Вот тебе бабушка и Юрьев день Слово в голове загудело, я почувствовал, как ветвятся реальности. На мгновения я стал полубогом, который может выбрать любое развитие событий. Но лишь на мгновение. Еще секунда и меня выкинуло обратно.
Алексей, у вас кровь идет из носу. Вот, возьмите Солженицын подал мне белый платок.
Не надо, спасибо. У меня свой я приложил материю к лицу, вздохнул. Мне стало ясно, что делать.
Вот, заехал, с коллегой повстречаться писатель вздохнул, не зная как поступить. Уйти или продолжить знакомство.
А тут я Не буду мешать вашей встрече.
Я сделал еще один шаг в сторону и будущий Нобелевский лауреат, пожав плечами, зашел в здание. А я быстрым шагом направился к метро. Заскакиваю по-быстрому на Пятницкую и забираю кое-что нужное из сейфа. Беру в руки индульгенцию, но после коротких раздумий кладу ее назад. Нет. Нельзя.
Спустя полчаса, я уже был на Казанском вокзале. Да, эта поездка получилась спонтанной, я ее совершенно не планировал. Мало того еще утром я даже не представлял, как мне подступиться к этому делу. Подсказка пришла внезапно, и теперь я действовал по наитию, полагаясь на удачу и Слово. Электричка до Рязани шла часа три, с многочисленными остановками так что у меня будет достаточно времени продумать в дороге план действий.
Заодно и воплощу на практике то, что так усердно вколачивает в меня Октябрь Владимирович. Сливаюсь с толпой на вокзале, в полупустом вагоне электрички сажусь у окна. Двое шумных детей лет пяти-семи, бегающие по вагону и их бабушка, пытающаяся утихомирить внуков, успешно перетягивают на себя все внимание окружающих. А я закрываю глаза и погружаюсь в память.