Терем-теремок, кто в тереме живёт?
Жил Дятел пёстрый нос вострый, жил Скворец первый в роще певец, теперь я живу Сыч. Попадёшь мне в когти не хнычь. А ты кто?
Я Белка по веткам скакалка, по дуплам сиделка. У меня зубы долги, востры, как иголки. Ступай из терема вон, пока цел!
Испугался Сыч Белки, улетел.
Натаскала Белка моху, стала в дупле жить.
Год живёт, другой живёт крошится старый дуб, шире дупло.
На третий год узнала про то дупло Куница.
Прибежала, видит дуб, в дубу дыра с человечью голову. Спрашивает:
Терем-теремок, кто в тереме живёт?
Жил Дятел пёстрый нос вострый, жил Скворец первый в роще певец, жил Сыч попадёшь ему в когти не хнычь, теперь я живу Белка по веткам скакалка, по дуплам сиделка. А ты кто?
Я Куница всех малых зверей убийца. Я страшней Хоря, со мной не спорь зря. Ступай-ка из терема вон, пока цела!
Испугалась Белка Куницы, ускакала.
Ничего не натаскала Куница, стала так в дупле жить: на своей шёрстке.
Год живёт, другой живёт крошится старый дуб, шире дупло.
На третий год узнали про то дупло дикие пчёлы.
Прилетели. Видят дуб, в дубу дыра с лошадиную голову. Кружат, жужжат, спрашивают:
Терем-теремок, кто в тереме живёт?
Жил Дятел пёстрый нос вострый, жил Скворец первый в роще певец, жил Сыч попадёшь к нему в когти не хнычь, жила Белка по веткам скакалка, по дуплам сиделка, теперь я живу Куница всех малых зверей убийца. А вы кто?
Мы пчелиный рой друг за дружку горой. Кружим, жужжим, жалим, грозим большим и малым. Ступай-ка из терема вон, пока цела!
Испугалась Куница пчёл, убежала.
Натаскали пчёлы воску, стали в дупле жить.
Год живут, другой живут крошится старый дуб, шире дупло.
На третий год узнал про то дупло Медведь.
Пришёл, видит дуб, в дубу дырища с целое окнище. Спрашивает:
Терем-теремок, кто в тереме живёт?
Жил Дятел пёстрый нос вострый, жил Скворец первый в роще певец, жил Сыч попадёшь ему в когти не хнычь, жила Белка по веткам скакалка, по дуплам сиделка, жила Куница всех малых зверей убийца, теперь мы живём пчелиный рой друг за дружку горой. А ты кто?
А я Медведь, Мишка, вашему терему крышка!
Влез на дуб, просунул голову в дупло да как нажал! Дуб-то пополам и расселся, а из него считай-ка, сколько лет копилось:
Влез на дуб, просунул голову в дупло да как нажал! Дуб-то пополам и расселся, а из него считай-ка, сколько лет копилось:
шерсти,
да сена,
да воску,
да моху,
да пуху,
да перьев,
да пыли
да пх-х-х!..
Теремка-то и не стало.
Мишка-башка
Из прибрежных кустов высунулась толстая звериная башка, в лохматой шерсти блеснули зелёные глазки.
Медведь! Медведь идёт! закричали перепуганные ласточки-береговушки, стремительно проносясь над рекой.
Но они ошиблись: это был всего только медвежонок. Ещё прошлым летом он вприскочку бегал за матерью-медведицей, а этой весной стал жить сам по себе, своим умом: решил, что он уже большой.
Но стоило ему только выйти из кустов и всем стало видно, что большая у него только голова настоящая толстая лохматая медвежья башка, а сам-то он ещё маленький, с новорождённого телёнка, да смешной такой: на коротких косолапых лапах, хвостишко куцый.
В этот знойный летний день в лесу было душно, парко.
Он и вышел на бережок: так приятно тут обдувал свежий ветер.
Мишка уселся на траве, сложил передние лапы на круглом брюшке. Человечком сидел и степенно поглядывал по сторонам.
Но ненадолго хватило у него степенности: он увидел под собой весёлую, быструю речку, перекувырнулся через голову и на собственных салазках ловко съехал с крутого бережка. Там стал на четвереньки и давай лакать прохладную воду.
Напился всласть и вразвалочку, не спеша закосолапил вдоль берега. А зелёные глазёнки так и сверкают из шерсти: где бы чего напроказить?
Чем дальше он подвигался, тем выше и круче становился берег. Всё громче и тревожнее кричали над ним ласточки.
Некоторые из них проносились мимо самого его носа с такой быстротой, что он не успевал разглядеть их, кто такие, и только слышал жужжание их крылышек.
«Ишь, их тут сколько! подумал Мишка, остановившись и поглядев вверх. Что пчёл у дупла».
И сразу вспомнил, как прошлым летом мать-медведица подвела его с сестрёнкой к пчелиному дуплу. Дупло было не очень высоко, и медвежата почуяли чудесный запах мёда. Вперегонки полезли на дерево.
Мишка первый долез и запустил в дупло лапу. А пчёлы как загудят, как накинутся на них!
Сестрёнка завизжала и кубарем вниз. А он отведал-таки душистого сладкого мёду. И опять засунул в дупло лапу и опять облизал её.
Но тут одна пчёлка больно ужалила его под глаз, а другая в самый нос. Он, конечно, не заревел, но очень быстро скатился с дерева. Пчёлки хоть совсем махонькие, а сердитые; пришлось удирать подальше в лес. А сестрёнка ещё долго хныкала: ей так и не удалось попробовать мёду.
Сейчас Мишка с опаской поглядывал на стаю береговушек: он первый раз их видел и не совсем был уверен, птицы ли они.
А вдруг они такие большие пчёлы? Ну, так и есть: вон и дупла их множество чёрных дырок под самым обрывом!