Потом, когда лисий хвост исчез, бельчонок замолчал. И вдруг, чего-то ужасного испугавшись, винтом взвился по стволу к себе на спасительную вершину. Может быть, вообразил себе, что лисица сейчас прыгнет за ним из-за своего куста на полдерева.
Дело затягивается, шепчу я сынишке. Но терпение: лисица, видимо, решила сидеть в засаде хоть до вечера. А бельчонок, конечно, голодный. На берёзе ему долго не высидеть: там ему ни шишек, ни орехов. Всё равно придётся слезать.
Прошло несколько минут. Ни лисица, ни белка не подавали никаких признаков жизни. Сынишка уже начал меня за рукав дёргать:
Прогоним лисицу и пойдём грибы собирать.
Но тут бельчонок опять показался из своего прикрытия и прыгнул на одну из тонких верхних веток берёзы.
Это была одна из самых длинных веток дерева, и она, как вытянутая рука, указывала прямо на опушку леса на ту самую крайнюю сосну, с которой полчаса тому назад спустился бельчонок.
Бельчонок разбежался по ней и, сильно качнув конец ветки, прыгнул.
Бешеный! шёпотом вскрикнул сынишка. Он
Сынишка хотел, конечно, сказать, что бельчонок попадёт прямо в пасть лисице.
Но он не успел договорить: так быстро всё кончилось!
Бельчонок, разумеется, не рассчитал: допрыгнуть до опушки с берёзы он не мог.
Самой ловкой белке не перелететь такого расстояния по воздуху не птица же! Просто, видно, бельчонок с отчаянья прыгнул: будь что будет! И он, конечно, кувырнулся, не пролетев и половины расстояния до сосны.
Надо было видеть, как он летел вниз, растопырив все четыре лапки и вытянув тонкий хвостик, прямо в куст, где сидела лисица, прямо на неё!
Но не успел он долететь до куста, как лисица
Думаете, подскочила и на лету схватила его в зубы?
Нет, лисица опрометью выскочила из куста и сломя голову бросилась наутёк через пни и кусты.
Громкий смех сынишки прямо мне в ухо чуть не оглушил меня.
А бельчонок, упав на куст, не разбился: ветви спружинили, слегка подкинули его лёгкое тельце и, опять приняв на себя, мягко опустили его на землю. Бельчонок скок-скок-скок! и на сосну. С сосны на осину, с осины ещё на какое-то дерево и скрылся из глаз в лесу.
Сынишка хохотал до слёз.
И весь лес, казалось, хохотал с ним все капельные глазки дождя на листьях, на траве и кустах.
Бешеный! твердил сынишка сквозь смех и слёзы Ну, прямо бешеный!.. Как он на лисицу-то! Как она от него!.. И хвост поджала! Вот бешеный бельчонок.
Ну, спросил я, когда он прохохотался. Теперь понимаешь, почему я не дал тебе бежать от Клеопарды?
Знаю, знаю:
«Вывод ясен без картин
Часто, в битве не робея,
Побеждает трёх один».
Уж не знаю, откуда он взял эти стишки! Он у меня набит стихами и выпаливает ими вдруг, как из пушки.
Уж не знаю, откуда он взял эти стишки! Он у меня набит стихами и выпаливает ими вдруг, как из пушки.
Весёлые мы пришли в тот день из лесу.
Лупленый Бочок
Думаете, все зайцы одинаковые, все трусы? Нет, зайцы тоже разные бывают. Спросите вот моего сынишку, какого мы раз поймали скандалиста.
Мы были на охоте в лесу. Втроём: сынишка, я и Джим.
Джим это собачка наша. Коротконожка, уши до земли, хвостик куцый. Замечательная охотничья собачка, хоть и старенькая; всякую дичь разыщет, на крыло поднимет, а подстреленную поймает, схватит и осторожно, не помяв ни пёрышка, подаст прямо в руки. Необыкновенно умный и добрый у нас Джим. С другими собаками не дерётся, никого никогда не кусает, всем знакомым людям при встрече хвостиком часто-часто машет и, знаете, так по-собачьи приветливо губами улыбается.
На охоте мы были сухой осенью, уже лист с деревьев падал, а дождей больших ещё не было. В это время охотиться в лесу всего трудней: высохший лист гремит под ногами, дичь тебя далеко слышит, и видит сквозь поредевший кустарник, и, не подпустив, улетает.
Вдруг слышу: Джим залаял, залаял в кустах и вдруг замолк.
«На кого это он?» думаю. И приготовился стрелять.
Но оттуда, из кустов, никто не вылетел.
А сынишка уже там и кричит мне из кустов:
Папа, папа, беги скорей! Кого Джим-то в плен взял!
Я к ним и вижу: Джим лежит врастяжку на земле, а передними лапами зайчонка прижал к листьям, держит его. Зайчонок верещит отчаянно, Джим хвостиком часто-часто виляет, а сынишка мой стоит над ними и не знает, что ему делать.
Я подошёл, взял зайчонка у Джима. Держу зайчонка двумя пальцами за шиворот, он ещё пуще верещит, лапками от меня отбивается.
Сынишка говорит:
Это он на тебя сердится. Кричит: «Как ты смеешь меня такого маленького обижать!»
И вправду похоже было, что зайчонок что-то эдакое кричал.
А Джим на задние лапы встал, передними мне в колени упёрся и лижет зайчонка: успокаивает его, что, значит, не бойся, не таковские мы, ничего плохого тебе не сделаем.
Тут вдруг сынишка говорит:
Смотри, папа, у него левый бок лупленый.
Смотрю: на левом боку у зайчонка плешинка. Шерсть содрана, голая кожа с пятак кружок.
Эге! говорю. Да ведь это мне знакомый зайчишка! Он от дяди Серёжи сбежал. Полезай-ка, дружок, в карман.
Осторожно его под пузечко перехватил и сунул в свою охотничью куртку, в спинной карман. Такой у меня карман есть в куртке: во всю спину, а по бокам пуговицы. Очень удобно в нём стреляную дичь носить и всякую всячину, что, бывает, на охоте попадается.