Мигом обернусь, обещает Егорка. Сам уже полушубок напялил и берданку с гвоздя сдёрнул.
То-то, обернусь! ворчит отец. Вишь, по ночам волки кругом воют. Смотри у меня!
А Егорки уж нет в избе. Выскочил на двор, стал на лыжи и в лес.
Отложил лесник сапоги. Взял топор, пошёл в сарай сани починять.
Смеркаться стало. Кончил старик топором стучать. Время ужинать, а парнишки нет.
Слышно было: пальнуло раза три. А с тех пор ничего.
Ещё время прошло. Лесник зашёл в избу, поправил фитиль в лампе, зажёг её. Вынул каши горшок из печи. Егорки всё нет. И где запропастился, поганец?
Поел. Вышел на крыльцо. Темь непроглядная. Прислушался ничего не слыхать.
Стоит лес чёрный, суком не треснет. Тихо, а кто его знает, что в нём?
Воууу-уу!..
Вздрогнул лесник. Или показалось?
Из лесу опять:
Воуу-уу!..
Так и есть, волк! Другой подхватил, третий целая стая! Ёкнуло в груди: не иначе, на Егоркин след напали звери!
Вуу-вооу-уу!..
Лесник заскочил в избу, выбежал в руках двустволка. Вскинул к плечу, из дул полыхнул огонь, грохнули выстрелы. Волки пуще. Слушает лесник: не отзовётся ли где Егорка?
И вот из лесу, из темноты, слабо-слабо: «бумм!»
Лесник сорвался с места, ружьё за спину, подвязал лыжи и в темноту, туда, откуда донёсся Егоркин выстрел.
Темь в лесу хоть плачь! Еловые лапы хватают за одежду, колют лицо. Деревья плотной стеной не продерёшься.
А впереди волки. В голос тянут:
Вуу-ооуууу!..
Лесник остановился; выстрелил ещё.
Нет ответа. Только волки. Плохо дело!
Опять стал продираться сквозь чащу. Шёл на волчий голос.
Только успел подумать: «Воют, пока, значит, ещё не добрались» Тут разом вой оборвался. Тихо стало.
Прошёл лесник ещё вперёд и стал.
Выстрелил. Потом ещё. Слушал долго.
Тишь такая прямо ушам больно.
Куда пойдёшь? Темно. А идти надо.
Двинулся наугад. Что ни шаг, то гуще чаща.
Стрелял, кричал. Никто не отвечает. И опять, уж сам не зная куда, шагал, продирался по лесу.
Наконец совсем из сил выбился, осип от крика.
Стал и не знает, куда идти: давно потерял, в какой стороне дом.
Пригляделся: будто огонёк из-за деревьев? Или это волчьи глаза блестят?
Пошёл прямо на свет. Вышел из лесу: чистое место, посреди него изба. В окошке свет.
Глядит лесник, глазам не верит: своя изба стоит!
Круг, значит, дал в темноте по лесу.
На дворе ещё раз выстрелил. Нет ответа. И волки молчат, не воют. Видно, добычу делят.
Пропал парнишка!
Скинул лесник лыжи, зашёл в избу. В избе тулупа не снял, сел на лавку. Голову на руки уронил да так и замер.
Лампа на столе зачадила, мигнула и погасла. Не заметил лесник.
Мутный забелел свет за окошком.
Лесник поднялся. Страшный стал: в одну ночь постарел и сгорбился. Сунул за пазуху хлеба краюху, патроны взял, ружьё.
Мутный забелел свет за окошком.
Лесник поднялся. Страшный стал: в одну ночь постарел и сгорбился. Сунул за пазуху хлеба краюху, патроны взял, ружьё.
Вышел на двор светло. Снег блестит.
Из ворот тянутся по снегу две борозды от Егоркиных лыж. Лесник поглядел, махнул рукой. Подумал: «Если б луна ночью, может, и отыскал бы парнишку по белотропу. Пойти хоть косточки собрать! А то бывает же такое! может, и жив ещё?..»
Приладил лыжи и побежал по следу.
Борозды свернули влево, повели вдоль опушки.
Бежит по ним лесник, сам глазами по снегу шарит. Не пропускает ни следа, ни царапины. Читает по снегу, как по книге.
А в книге той записано всё, что с Егоркой приключилось за ночь. Глядит лесник на снег и всё понимает: где Егорка шёл и что делал.
Вот бежал парнишка опушкой. В стороне на снегу крестики тонких птичьих пальцев и острых перьев.
Соро́к, значит, спугнул Егорка. Мышковали тут сороки: кругом мышиные петли-дорожки.
Тут зверька с земли поднял.
Белка по насту прыгала. Её след. Задние ноги у неё длинные следок от них тоже длинный. Задние ноги белка вперёд за передние закидывает, когда по земле прыгает. А передние ноги короткие, маленькие следок от них точечками.
Видит лесник: Егорка белку на дерево загнал, там её и стукнул. Свалил в снег с ветки.
«Меткий парнишка!» думает лесник.
Глядит: здесь вот Егорка подобрал добычу и дальше пошёл в лес.
Покружили, покружили следы по лесу и вывели на большую поляну.
На поляне Егорка, видать, разглядывал заячьи следы малики́.
Густо натропили зайцы: тут у них и петли и смётки прыжки. Только Егорка не стал распутывать заячьи хитрости: лыжные борозды прямо через малики идут.
Вон дальше снег в стороне взрыхлен, птичьи следы и обгорелый пыж на снегу.
Куропатки это белые. Целая стая спала тут, в снег зарывшись. Услышали птицы Егорку, вспорхнули. А он выпалил. Все улетели; одна шмякнулась. Видно, как билась на снегу.
Эх, лихой рос охотник: птицу на лету валил! Такой и от волков отбиться может, даром им в зубы не дастся.
Заторопился лесник дальше сами ноги бегут, поспевают. Привёл след к кусту и стоп! Что за леший!
Остановился Егорка за кустом, толчётся лыжами на месте, нагнулся и рукой в снег. И в сторону побежал.
Метров сорок прямо тянется след, а дальше колесить стал. Э, да тут звериные следы! Величиной с лисьи, и с когтями
Что за диковина? Сроду такого следа не видано: не велика лапа, а когтищи с вершок длиной, прямые, как гвозди!