Это было давно, сказал Маре. К тому же они женщины.
Мы, поляки, ничего не забываем, процедил капитан. Никогда и ничего, даже женщинам.
«Может не подчиниться, если я откажу, подумал полковник. С поляка станется. Все равно убьет. Дикий народ! Резать женщин Ладно. Цель оправдывает средства».
Мне нужен человек с раной на голове, сказал ровным голосом. До остальных дела нет.
Благодарю, господин полковник! поляк поднес два пальца к киверу. Ложитесь спать, он кивнул на палатку. Завтра рано вставать.
Офицеры отправились к своим палаткам, следом стали укладываться и шеволежеры, кроме караульных, естественно. Они не заметили, как вблизи одного из костров поднялась тень, бесшумно скользнула к лесу и скрылась среди деревьев
Ужинали при свечах. На местном календаре конец июля, но на деле август, дни сокращаются. Столовую освещали два торшера, еще два бронзовых канделябра с горящими свечами стояли на столе. Его накрыли на четыре куверта, как говорят в этом времени. То есть присутствовали графиня, ее дочь, Спешнев и я. Лакей показал нам места за столом и помог сесть на стул ковылявшему штабс-капитану. Другой сделал это для хозяек. Меня прислуга игнорировала. За столом мы оказались напротив, причем, я графине. Такая конфигурация не понравилась: предпочел бы дочку. Графинюшка к ужину приоделась: сменила песочного цвета платье на голубое, которое очень шло к ее глазам. Чистое, живое лицо девушки не несло и следа косметики, но выглядело необычайно мило. Возможно, причиной тому был свет свечей. В своем мире я попытался бы за барышней приударить, но здесь это исключалось: рылом не вышел. На графиню смотреть не хотелось. Строгое лицо с надменно поджатыми губами, холодный взгляд блеклых глаз. Морщины на лбу и у глаз не добавляли ей красоты. По всему видно, что пора расцвета этой женщины миновала, причем, давно.
Два лакея налили в стеклянные бокалы вина и стали подавать блюда. К моей радости, столовых приборов оказалось минимум: вилки и ножи. Те, и другие с серебряными ручками. После перемены блюд приборы уносили вместе с тарелкой, и подавали другие. Я опасался запутаться в них и выглядеть невоспитанным, что рушило легенду. Ну, не князь я и не граф, всего лишь фельдшер. Изящным манерам не обучен.
Блюда подавали простые: запеченного поросенка с гречневой кашей, жареную курицу, свиные мозги с горохом. Ветчина, сыр Самим брать не пришлось достаточно было указать лакею, и тот клал кушанье на тарелку. Ели молча, запивая горячее мясо красным вином, к слову, неплохим. Отсутствием аппетита никто не страдал, так что еда с блюд исчезала быстро лакеи только успевали подкладывать. Стук столовых приборов о тарелки нарушался только указаниями графини прислуге. Постепенно все насытились, сложили вилки и ножи на тарелки, которые лакеи, немедля, унесли.
Если хотите курить, Семен Павлович, милости прошу, объявила графиня. Покойный муж любил подымить после обеда. От него остались трубки и табак. Приказать подать?
Сделайте милость, ваше сиятельство, кивнул Спешнев. Давно не курил. Мой табак кончился, а в дороге купить было негде окольными путями шли.
Оставьте эти церемонии, Семен Павлович! сказала графиня и сделал знак лакею. Тот немедленно убежал. Вы русский офицер, который ранен в сражении и заслуживает уважительного обращения. Обращайтесь ко мне по имени.
Воля ваша, Наталья Гавриловна! поклонился Спешнев.
Хм, а мне такого дозволения не дали. Ну, да, мещанин
Вернулся лакей с трубками и деревянной шкатулкой, которые выложил на скатерть перед штаб-капитаном. Спешнев выбрал трубку, набил ее табаком из шкатулки и прикурил от поднесенной лакеем лучинки, которую тот зажег от свечи. Выпустив клуб дыма в потолок, штабс-капитан довольно откинулся на спинку стула. Мне трубку не подали, из чего следовало, что я здесь на правах бедного родственника. Приходилось читать о таком в книгах. Нежеланных гостей сажали за стол с хозяевами, но обносили блюдами, то есть не подавали лучшие кушанья дескать, фейсом не вышли. Эдакое молчаливое указание на статус. Вообще-то я не курю бросил недавно, но хотя бы из вежливости могли предложить. Хотя, чего хотел? Накормили, одели в обноски и радуйся.
Поведайте, как воевали француза, Семен Павлович, попросила графиня.
Спешнев кивнул и пустился в рассказ. Говорил он кратко и сухо военная косточка. Под Салтановкой наши попытались сбить французов с позиций, но неприятеля оказалось больше, чем предполагало начальство. Несмотря на геройство солдат и офицеров, пришлось отступать. Русские войска при этом понесли тяжелые потери. Повезло, что отход прикрыла артиллерия, которая заставила французов умерить пыл, иначе неприятель мог разгромить корпус Раевского. Роту Спешнева противник оттеснил в лес, где она пребывала до темноты, не имея возможности выйти из-за жестокого артиллерийского огня. С наступлением ночи двинулась догонять ушедшие войска. Сражались егеря храбро, о чем говорит число убитых и раненых свыше половины личного состава роты. Из офицеров уцелел только Спешнев, остальные пали.
Графиня и ее дочь слушали, не отрывая от штабс-капитана взоров, а графинюшка при этом теребила в ручках кружевной платочек. Спешнев перешел к повествованию об отступлении, поведал, как нашли у дороги раненого и ободранного мародерами могилевского мещанина, который оказался лекарем и сыном князя. (При этих словах графиня поморщилась.) В конце Спешнев рассказал, как упомянутый мещанин лихо расправился с тремя вестфальскими гусарами. При этом графинюшка заинтересованно посмотрела на меня, а вот ее мать скривила рот.