Так что за призрак? спросила Натсэ.
Та девушка с картины, объяснила Авелла. Мекиарис. Она погибла на том чердаке из-за своих дурацких родителей-простолюдинов!
И что, она на вас напала? заинтересовалась Натсэ.
Нет, сказал я. Она просто смотрела А потом ушла.
На что смотрела?
Мы промолчали. Натсэ посмотрела на Авеллу, покрасневшую от смущения, на меня. Махнула кружкой бармену. Тот приблизился со страдальческим выражением лица:
Госпожа, может, вам уже хватит?
А ты прав. Тащи чего покрепче, я достаточно размялась. Дистиллят есть? Хотя откуда в вашей помойной яме дистиллят
Бармен заволновался не на шутку.
Эм А может, лучше пива?
Эх, уговорил. Налей кружку, раз угощаешь.
Дядька помрачнел, однако кружку наполнил и отошёл.
Что мы можем с этим сделать? спросила Авелла, неуклюже пытаясь перевести разговор в другое русло.
Ну Натсэ задумчиво постучала металлическими пальцами по кружке. Для начала нужно точно понять, что вы видели. Призрака? Зомби? Какую-то дуру, которая запёрлась в дом переночевать? Надо пойти и посмотреть.
Я туда ночью не вернусь! категорически заявила Авелла.
Поняла тебя, счастье моё! захохотала Натсэ. Бухаем до утра!
Я подождал, пока она сделает очередной глоток и как только в ней всё это помещается?! и спросил:
А что ты тут отмечаешь?
Рука у неё дрогнула. Натсэ посмотрела на меня с неожиданной обидой.
Ну прости, что не спросила у тебя разрешения!
Я просто хочу понять
А ты не поймёшь! Она злилась всё сильнее и сильнее. И никто не поймёт, кроме вот этих забулдыг, обвела она широким жестом помещение. Потому что они простые, а вы все такие особенные! С этой вашей Благословенной неделей. Рождаетесь все в одно и то же время, вам плевать, вы и слов таких не знаете!
О чём ты? изумилась Авелла. При чём тут Благословенная неделя?
А я вообще не из этого мира, вставил я. Там у нас никаких Благословенных недель нет. Может, объяснишь всё-таки?
Натсэ посмотрела на меня. Глаза у неё были совершенно пьяные, но я увидел, как в них забрезжила надежда на понимание. Она приоткрыла рот, но вдруг будто что-то сломалось. Доспехи исчезли, Натсэ уронила голову на руки и заплакала.
Меня как ломом по голове ударили. Натсэ плачет! Я видел такое лишь однажды, кажется, когда она упала в объятия Искара. Но тогда это, очевидно, была ловкая симуляция. Сейчас же рыдания были самыми настоящими.
Авелла первой стащила перчатку и робко положила руку на плечо Натсэ. Та вздрогнула, но не сделала попытки сбросить руку. Я вовсе отозвал доспехи и приобнял свою мирскую супругу. Склонился к ней и сквозь рыдания расслышал невнятные слова:
У У меня С С-с-сегодня День рожде-е-е-ения!
Глава 16
Натсэ была права. Абсолютно. Чтобы понять, почему она среди ночи ушла из дома и напилась в одиночестве, надо было родиться и вырасти в этом мире, причём, будучи именно безродным магом. Ну, или быть мной. Я-то ведь всех всегда понимаю, в этом моё проклятие. Я и Мелаирима с Талли понял, когда узнал, что они убили мою сестру, принеся в жертву Огню. Такая вот у меня способность
Авелла так толком и не сообразила масштабов трагедии, но, чувствуя атмосферу, помалкивала и проявляла сочувствие. А Натсэ говорила, говорила, путаясь в словах, сбиваясь на рыдания.
Она родилась в северной деревеньке, относительно недалеко от Дирна. Отца до поры не знала, мать же была обычной простолюдинкой. Появилась Натсэ глубокой осенью и, как ей казалось, помнила себя чуть ли не с рождения. Рано начала говорить, рано ходить. И ещё до года обнаружила магические способности она лепила причудливые фигурки из камней, и камни послушно принимали странные формы, подчиняясь неуклюжим детским пальчикам.
Она родилась в северной деревеньке, относительно недалеко от Дирна. Отца до поры не знала, мать же была обычной простолюдинкой. Появилась Натсэ глубокой осенью и, как ей казалось, помнила себя чуть ли не с рождения. Рано начала говорить, рано ходить. И ещё до года обнаружила магические способности она лепила причудливые фигурки из камней, и камни послушно принимали странные формы, подчиняясь неуклюжим детским пальчикам.
Она прекрасно помнила дни рождения. В той деревне было мало людей, и когда у кого-то наступал этот праздник, гуляла вся деревня. Сама Натсэ успела отметить день своего рождения трижды, а незадолго до четвёртого её забрал у матери Магистр. Мама успела шепнуть ей, что этот страшный дядя её отец. Папа. Это слово, которого Натсэ раньше не знала, превратилось для неё в синоним слова «хозяин». Потому что никаких отцовских чувств Магистр не демонстрировал. Он муштровал дочь хуже, чем солдата. Учил её убивать.
В новом доме Натсэ пришлось многое изучить и со многим расстаться навсегда. В доме висел календарь, и, когда Натсэ робко намекнула Магистру, что завтра у неё день рождения, тот запер её в подвале на неделю. Не давал ни воды, ни еды. Ей приходилось слизывать конденсат с холодных стен, чтобы не умереть от жажды. А когда она вышла, то узнала, что «день рождения» презренный праздник простолюдинов. Маги рождаются примерно в одно и то же время, если не считать безродных, и никакой торжественности в этих датах нет. Маг, празднующий день своего рождения, это примерно как в нашем мире аристократ девятнадцатого века, вместе с крестьянами сжигающий чучело в Масленицу. Бред и сюрреализм.