На четвёртое утро к нему подошёл его взволнованный помощник.
Мастер, боюсь, что монахи уже теряют терпение. Они хотят знать, когда вы начнёте работу, за которую они вам заплатили.
Чжан Сэнъя´о и бровью не повёл, и ни один мускул на его лице не выдал, что он слышит эти слова. Мастер по-прежнему не сводил глаз с озера. Помощник, уже давно привыкший к его молчанию, вздохнул, сел рядом и стал терпеливо ждать.
Прошло ещё несколько часов, и старик внезапно прошептал с благоговением:
Ты видишь дракона?
Помощник, который к тому моменту почти заснул, перепугался. Говорили, что на дне этого озера действительно живёт огромный чёрный дракон. Но сейчас, окинув взглядом озеро, он увидел только беспечных уток, качавшихся на небольших волнах. Впрочем, человеком он был осторожным, поэтому не отвечал на вопрос до тех пор, пока не осмотрел сам всю поверхность воды.
Мастер, здесь нет никакого дракона, робко сказал он.
Чжан Сэнъя´о улыбнулся так спокойно, как может улыбаться человек, который провёл в размышлениях три долгих дня.
Разве нет?
Он медленно поднялся.
Можешь пойти и сказать настоятелю, что я готов приступить к работе.
При дворе Чжан Сэнъя´о был очень важным человеком. Долгие годы он служил главным библиотекарем императора и, кроме того, был его верным генералом, то есть одновременно командовал войсками и собирал книги. И, несмотря на все эти невероятно сложные обязанности и решение таких ответственных задач, Чжан Сэнъя´о не забывал о своём основном увлечении живописи.
О его выдающемся мастерстве слагали легенды в особенности когда речь шла об изображении животных. Однажды, примерно за десяток лет до описываемых событий, император с придворными отдыхал в Летнем дворце, и ему мешало спать громкое воркование голубей и горлиц за окном. Многочисленные попытки разогнать птиц не увенчались успехом. И тогда Чжан Сэнъя´о решил проблему, нарисовав c одной стороны окна парящего в небе ястреба, а с другой беспощадного коршуна, стремительно летящего вниз, к добыче.
Эти изображения так напугали горлиц и голубей, что те перестали вить гнёзда поблизости, и император получил возможность спокойно спать в тишине.
Настоятель почтительно поклонился, приветствуя Чжана Сэнъя´о у ворот храма.
Вы оказали нам особую честь тем, что посетили наш храм, великий мастер! Надо сказать, что я очень надеялся
Да, да, перебил его Чжан Сэнъя´о. Где стены? Я хочу немедленно начать работу над драконами!
Настоятель слегка нахмурился. Обычно художники, начиная работу над таким масштабным и важным проектом, делали сначала множество набросков, а их помощники готовили стену. Всё, что происходило в этот раз, выглядело совершенно неправильно.
И Чжан Сэнъя´о, безусловно, это понимал. И стремился успокоить встревоженного настоятеля.
Я всегда всё готовлю в уме. Не руками, мягко сказал он, постучав пальцем по лбу. Чем же, по-вашему, я занимался эти три дня?
Настоятель утвердительно кивнул, скрыв изумление, вновь поклонился мастеру и провёл его в зал, который надлежало расписывать.
Художник сразу приступил к работе. Он рисовал смело и самозабвенно, переходя от одной стены к другой, как подсказывало ему вдохновение. На восточной стене Чжан Сэнъя´о изобразил лазурно-синего дракона, а напротив, на западной дракона, сверкавшего зелёными и изумрудными красками. На южной стене красовался алый дракон, а на северной почти чёрный, цвета полуночного неба.
Целые толпы стекались посмотреть на великого мастера за работой. Люди заглядывали в окна и толкались у дверей. Картины выходили просто невероятными: драконы c острыми рогами извивались среди облаков, сжимая в огромных когтях сияющие жемчужины. Чжан Сэнъя´о рисовал дракона буквально несколькими мазками, но каждый штрих был настолько точен и настолько изящен, что изображённые на стене благородные животные казались настоящими.
Чжан Сэнъя´о работал целый день, не прерываясь ни на минуту, а потом вытер руки о халат и бережно отложил кисти.
Всё готово, тихо сказал он.
Монахи пришли взглянуть на законченную работу. Они обошли весь зал, подолгу восхищаясь каждым из четырёх драконов. Но настоятель внезапно нахмурился. Его гладкий высокий лоб пересекла глубокая морщина.
Мастер Чжан, пробормотал он, закончив осмотр зала. Вы действительно закончили работу?
По-моему, всё сделано, ответил художник. Вам не нравится работа?
Дело в глазах, сказал настоятель. Вы не нарисовали зрачки.
Другие монахи согласно закивали головами в самом деле, глаза драконов оставались белыми, в них не хватало зрачков. Они слепо таращились со стен. Это создавало довольно странное впечатление, противоестественное и даже тревожное.
О, я вовсе не собирался рисовать им зрачки, объяснил Чжан. Понимаете, в глазах каждого существа заключена его душа. Если я дорисую зрачки, мои драконы оживут и улетят со стен.
Монахи совещались недолго. На сей раз настоятель даже не пытался скрыть разочарования. Все обступили художника.
Мастер Чжан! строго проговорил настоятель. При всем глубочайшем уважении к вам и вашему мнению мы всё-таки предпочитаем увидеть четырёх завершённых драконов как было сказано в договоре, который вы подписали и согласно которому мы вам уже заплатили.