Вот и дверь в наш номер открывается, даже не скрипнув.
Мы входим в большой номер с двумя спальнями и изящно обставленной гостиной между ними. Все здесь чистое и новое, с иголочки.
Не могу понять, чем ты недовольна, удивляется Джейкоб. Ты что, хотела бы, чтобы и здесь было полно призраков?
Нет, я мотаю головой. Просто странно, что их нет.
Папа, видимо, это слышит, потому что тут же обращается ко мне.
Ну, что думает Джейкоб о нашем новом жилище?
Я вздыхаю, закатив глаза.
Очень удобно, когда твой лучший друг привидение. Он может бесплатно ходить с тобой в кино. Не нужно делиться с ним вкусным, а еще ты никогда не чувствуешь себя одинокой. Конечно, поскольку «лучший-друг-привидение» это человек, не обремененный телесностью, пришлось ввести для него кое-какие правила: не пугать меня нарочно; не входить в спальню или туалет, когда двери закрыты; не исчезать в разгар спора.
Но у всего этого есть и недостатки. Всегда чувствуешь себя неудобно, когда кто-то слышит, как ты «разговариваешь сама с собой». Но даже это не так неловко, как то, что папа считает Джейкоба моим воображаемым другом будто мне, как маленькой, нужен подобный способ психологической адаптации.
Джейкоб переживает из-за того, что он здесь единственное привидение.
Нечего приписывать мне свои слова, возмущается Джейкоб.
Я выпускаю из клетки Мрака, и он тут же забирается на спинку дивана, громко заявляя о том, что очень недоволен. Думаю, он возмущен, что мы столько времени держали его в неволе, но не исключено, что котик просто проголодался.
Мама насыпает ему в мисочку сухой корм, папа распаковывает вещи, а я бросаю свои в той спальне, что поменьше. Вернувшись, я вижу, что мама распахнула окно и, опираясь на ажурную кованую решетку (в Париже такие почти на каждом окне), полной грудью вдыхает парижский воздух.
Какой чудесный вечер, говорит она, повернувшись ко мне. Солнце уже зашло, и небо в розовых, лиловых и оранжевых разводах. Париж раскинулся перед нами. Внизу на улице Риволи все еще много людей, и я вижу за деревьями огромное зеленое пятно.
Там, объясняет мама, Тюильри. Это сад, по-французски jardin.
За садом большая река, которая, рассказывает мама, называется Сена, а за ней дома из светлого камня, большие, величественные и очень красивые. Но чем больше я смотрю на Париж, тем больше недоумеваю.
Мам, говорю я. А зачем мы сюда приехали? Мне кажется, в этом городе привидений нет.
Мама сияет.
Не суди по внешнему виду, Кэссиди. Париж до краев полон историями о призраках. Она кивает на сад. Взять, к примеру, Тюильри и легенду о Жане Живодере.
Не спрашивай! восклицает Джейкоб, но я уже заглотила наживку.
Кто это?
Что ж И мама начинает рассказывать: Лет пятьсот тому назад жила королева, звали ее Екатерина, а у нее был подручный по прозвищу Жан Живодер.
Ох, вздыхает Джейкоб, добром это не кончится.
Жан должен был уничтожать врагов Екатерины. Но время шло, и он узнал слишком много мрачных тайн королевы. Боясь, как бы он ей не изменил, Екатерина приказала убить его. С ним расправились прямо там, в Тюильри, а когда на другой день пришли забрать тело, оно исчезло, мама взмахивает рукой, будто показывая фокус. Его так и не нашли, а с тех пор Жан не раз являлся разным королям и королевам. Встретить его для монархов Франции считается дурным предзнаменованием.
С этими словами она поворачивается к окну спиной и уходит в глубь комнаты.
Папа сидит на диване, перед ним на журнальном столике большой блокнот с записями. Мрак, демонстрируя почти кошачьи повадки, вскакивает на столик и трется мордочкой об угол блокнота.
На обложке крупно напечатано: «ОККУЛЬТУРОЛОГИ».
«Оккультурологи» так называлась книга, которую написали мои родители. Тогда это еще была просто бумажно-чернильная ерунда, а не телевизионная передача. Самое интересное, что, когда родители решили писать про всякие паранормальные штуки, до того происшествия со мной было еще далеко. Я еще не свалилась на велосипеде с моста, не упала в ледяную реку, не (чуть было не) утонула, не познакомилась с Джейкобом, не получила способность проходить сквозь Вуаль и не узнала, что я самый настоящий охотник за привидениями.
Джейкоб громко откашливается. Слова «охотник за привидениями» ему явно не нравятся.
Я бросаю на него взгляд. Гм спасатель привидений?
Он иронично поднимает бровь.
Скажи еще «всемогущий спаситель».
Восстановитель?
Джейкоб хмурится.
Я не разваливаюсь на кусочки.
Специалист?
Хм, уже лучше. Но не хватает стиля.
Неважно, ехидно думаю я специально для него. Главное, что родители ни о чем не догадались. И сейчас ничего не подозревают. Но теперь они снимают шоу, а я езжу с ними, вижу новые места и знакомлюсь с новыми людьми живыми и мертвыми.
Мама открывает блокнот и переходит ко второй закладке, где написано:
ОККУЛЬТУРОЛОГИПЕРВАЯ СЕРИЯЧуть ниже название серии:
Отлично, ехидно замечает Джейкоб, звучит многообещающе.
Посмотрим, что тут у нас, мама переворачивает страницу. Я вижу карту города. Из центра по спирали расходятся цифры номера от одного до двадцати.
А это что? спрашиваю я.
Arrondissements, отвечает папа. И объясняет, что замысловатое французское слово (произносится арондисмáн) означает округ, или, еще проще, район.