Привет. Не самое красивое зрелище, как по-вашему?
Да уж точно, буркнул Кнутас.
Его взгляд скользнул по жертве. Лицо было бордово-красным, а глаза, казалось, вот-вот вылезут из глазниц. Язык немного свисал изо рта. Карин быстро покинула комнату. Несмотря на многие годы работы в полиции, она так и не научилась спокойно смотреть на покойников, особенно когда они выглядели столь омерзительно. Кнутас сам чувствовал себя не лучшим образом от представшего перед ними зрелища. Особенно принимая в расчет то, что в обычной жизни Хенрик Дальман считался чуть ли не образцом галантности и элегантности.
Привет. Не самое красивое зрелище, как по-вашему?
Да уж точно, буркнул Кнутас.
Его взгляд скользнул по жертве. Лицо было бордово-красным, а глаза, казалось, вот-вот вылезут из глазниц. Язык немного свисал изо рта. Карин быстро покинула комнату. Несмотря на многие годы работы в полиции, она так и не научилась спокойно смотреть на покойников, особенно когда они выглядели столь омерзительно. Кнутас сам чувствовал себя не лучшим образом от представшего перед ними зрелища. Особенно принимая в расчет то, что в обычной жизни Хенрик Дальман считался чуть ли не образцом галантности и элегантности.
Что, по-твоему, здесь произошло? спросил Кнутас и повернулся к эксперту, занимавшемуся ртом и носом мертвеца.
Сольман тряхнул головой, чтобы убрать рыжие непослушные локоны, упавшие ему на глаза.
На первый взгляд мы имеем делом с сексуальной игрой, которая зашла слишком далеко. Он погиб, пока лежал связанный, и, судя по точечным кровоизлияниям в белках глаз, причиной его смерти стало удушение, вероятно, петлей, находящейся на шее.
А как же тогда собачий ошейник?
Ну, у людей хватает странных привычек, пожал плечами Сольман. Скорее всего, в данном случае забава вышла за рамки сценария. Он получил несколько ударов, вероятно, хлыстом, который лежит на полу рядом с кроватью.
На лестнице послышались шаги. Карин вернулась, она прижимала ко рту бумажное полотенце.
Как ты? спросил Кнутас и быстро погладил ее по бледной щеке.
Все нормально, ответила Карин, отстранившись от него. Она стыдилась собственной впечатлительности, но ничего не могла с собой поделать и осторожно посмотрела на жертву, вызывавшую самые негативные эмоции.
Как долго он мертв? спросила она.
Сольман поднялся и со стоном распрямил спину.
Эта работа убьет меня, сказал он с гримасой боли, массируя поясницу одной рукой.
Трудно сказать, но, пожалуй, более двенадцати часов, добавил он, повернувшись к обоим коллегам. Посмотри сама, трупное окоченение уже полностью развилось.
Он приподнял голые ноги, которые, не сгибаясь, упали на кровать.
Все трое какое-то время стояли молча и смотрели на красные отметины от хлыста на теле уважаемого художника и отца малолетних детей.
Вряд ли его жена стоит за всем этим, пробормотал Кнутас.
Никогда не знаешь наверняка, возразил Сольман. Но поскольку это случилось здесь, в летнем домике, он, скорее всего, позволил себе небольшую шалость. Встречался с кем-то тайно.
Кнутас достал телефон с целью найти судмедэксперта, который сможет подъехать и осмотреть жертву на месте. Он знал, что будет трудно вытащить сюда кого-то из Стокгольма, но надеялся на лучшее. В особенности при столь неординарных обстоятельствах. Жену и родственников требовалось допросить как можно быстрее, а также связаться с прокурором, чтобы получить разрешение на обыск. И в первую очередь следовало разобраться с сексуальными привычками Хенрика Дальмана. Вероятно, он знал преступника, иначе они ведь не стали бы договариваться о встрече здесь, подальше от посторонних глаз.
Кинологам нужно дать отбой, коль скоро он мертв так долго, констатировал Кнутас, закончив разговор. Но обход соседей следует начать сразу же. Где мужчина, который нашел его?
В доме напротив, с другой стороны газона у автобусной остановки, то есть ниже по Страндвеген, ответил Сольман. Сосед явно его хороший друг, они планировали пообедать вместе.
Но с этим так ничего и не получилось, констатировал Кнутас, одарив жертву печальным взглядом.
Юхан сидел перед компьютером в здании местного радио и телевидения на Эстра-Хансегатан, снаружи городской стены Висбю, но недалеко от нее. Когда-то здесь находился военный объект, а постройка, где они ныне размещались, служила конюшней для полковых лошадей. Сейчас ее занимала большая редакция радио, а на втором этаже в нескольких небольших комнатах с видом на море расположились региональные новости. Юхан потратил большую часть дня, приводя в порядок дела после своего долгого пребывания в Стокгольме. Само по себе это не составило ему большого труда. Он и после отъезда интересовался всем происходящим на Готланде, поэтому находился в курсе событий, а общие правила с тех пор не претерпели значительных изменений. Пока он отсутствовал, на его месте трудились несколько временных сотрудников, и они прилично выполняли свою работу. Его взгляд упал на фотографию в рамке, висевшую на стене. На ней были запечатлены Пия Лилья и одна из тех, кто временно трудился здесь вместо него, его стокгольмская коллега Маделейн Хага. Приятная, с короткой стрижкой и большими карими глазами, она улыбалась в объектив, обнажив белые зубы. Судя по снимку, она в два раза уступала ростом Пие, стоявшей рядом с ней на высоких каблуках. Празднично одетые женщины обнимались на красной ковровой дорожке во время церемонии вручения ежегодных телевизионных премий в Стокгольме. Разница в росте придавала картинке комичный оттенок. На Маделейн было облегающее черное платье.