Говорить вроде уже было не о чем всё, о чём можно было рассказать, рассказали минимум раза три, а расходиться не хотелось.
А Кузнечик сказку рассказывать будет? прозвучал в наступившей тишине робкий голос Стешки. Все собравшиеся вначале посмотрели на неё, отчего девчушка привычно попыталась вжаться за спину старшей сестренки, а потом на Ельку.
А Кузнечик это кто? озвучил общий вопрос Семён.
А вон тот, из девчачьего десятка, ухмыльнулся сидевший рядом с Сенькой гонец, явно расстроившийся, что внимание присутствующих уплывает от героев дня.
И ничего он не из девчачьего! Он у Кузьмы за кузней следит! дёрнулась Елька. А ты, Мартын, лучше язык прикуси, прежде чем опять на кого гавкнуть!
А чего гавкнуть? Я что, не дело говорю? делано возмутился тот. Старших тут не было, к нашему его не приписывали, значит, или к вам, или к старшим девкам. Как больше нравится.
Не дело говоришь, вступился за Тимку Веденя. Десяток не десяток Без дела тут никто не сидел, пока крепость вашу недостроенную к обороне готовили. Вас не было, так вон они гонцами гоняли, разве что ноги в кровь не сбили. Хоть девки, хоть не девки, а дело делали, и не хуже тебя справлялись.
А чё её оборонять-то? окрысился Мартын. Ляхи б сюда и не дошли вовсе. Мы перед Ратным остановили, пока вы тут сидели.
О как! Ты, значит, останавливал, а мы тут сидели Веденя явно обиделся. Ну, молодец, значит, что остановил.
Командир ратнинских отроков поднялся, за ним и его десяток.
Ну, раз остановил, значит, останавливай и дальше, а мы тут не нужны более, бросил он через плечо, направляясь с гульбища. Бронька, ты со складскими разобрался? Всё отдал, что брали?
Сейчас разберёмся, подскочил со своего места Захар. Родька, идём, поможешь.
Кузнечик сидел, хлопал глазами и никак не мог понять, отчего сыр-бор разгорелся. Всего-то попросили сказку рассказать, так скучно же стало. Тимка бы и рассказал. И чего Мартын этот на него взъелся, никто ведь и рот не успел открыть?
«Если на тебя напали, учил младшего Юрка, надо отвечать. Но вначале разберись, почему. Что надобно-то? Отбиться всяко придётся, но пока не поймёшь, где и как кого задел, вражда так и будет тянуться».
«Если на тебя напали, учил младшего Юрка, надо отвечать. Но вначале разберись, почему. Что надобно-то? Отбиться всяко придётся, но пока не поймёшь, где и как кого задел, вражда так и будет тянуться».
Разбираться, конечно, придётся, но делать это сегодня вечером, после тяжёлого дня, так лениво. Да и Елька вон нахохленная сидит, не сейчас же спрашивать.
«Завтра», решил Тимофей, и тоже поднялся.
Я, наверно, на кузню пойду, сообщил он. Прибираться ещё.
Я помогу, вскочила Любава и, обратившись к подруге, спросила: Можно, Ель?
Заткнулся б ты, Мартын, услышала она за спиной голос Семёна. Вот кто тебя вечно за язык тянет?
А чего это он на крепость наговаривает? возмутился тот. Ишь, недостроенная она. И кто им уходить без спросу позволил?
Так они ж не в твоём десятке, ядовито заметила Елька. Чего это они у тебя спрашивать должны?
А боярич Семён сейчас самый главный в крепости, нашёлся тот. Других Лисовинов тут нет, а бабы не в счёт. Вот и должны были спроситься!
Сенька на это промолчал, зато не смолчала Елька.
Это, стало быть, я не в счёт? мягко, подражая боярыне Анне, пропела Евлампия. И это ты, значит, за то, что мне служили, мальчишек попрекнул?
Любава ухмыльнулась и припустила за Кузнечиком.
В кузне, к своему удивлению, Тимофей обнаружил Савушку с Митяем, Красаву, которая, присматривая за младшими, сидела тем не менее отдельно, и твёрдо восседающую на табурете Юльку, с разложенными на столе ножами под заточку.
На завтра? коротко спросил Тимофей.
Вот эти два. А эти позже, деловито ответила лекарка. Что ты там про сухожилия и твердые жилы говорил? Вот для того и делай. Там с ногой, боюсь, совсем плохо. Не смогу, мать звать придётся.
Ну Тут много зачищать. Попробую.
Юлька на минуту задумалась, а потом решила.
Давай вот что. До завтра мне надо вот этот. Хорошо бы ещё и второй, но как выйдет. Не спеши сильно, хорошо надо сделать. Мать приедет, надо, чтоб всё было готово. И ещё у тебя этот, как его, пинцет взять можно? На время хотя бы. И иглу, если есть. А на остальные я тебе отрока из выздоравливающих пришлю. Не дурной вроде, пусть помогает. Да и вот этих подучи, кивнула она на появившихся Захара и Родьку. У них дело такое, лишним не будет.
Так, тут дедов пинцет, мне не нужен сейчас. О, их даже три разных есть. Забирай, посмотришь, что лучше подойдет. Иглы ещё? Сейчас гляну, Тимка зарылся в дедову котомку. Ага, для кожи вот есть. Толстые только. Пойдут?
Эти толстые? удивилась лекарка. Пойдут. Давай, какие не жалко.
Никаких не жалко, тебе нужней. Какие не подойдут, отдашь.
Спасибо, Юлька внимательно посмотрела на мальца. Это дорогой подарок. Я не забуду.
А Сенька на Тимку ругался, почуяв ветер, нажаловалась Любава. Сказал, что Тимка из девчачьего десятка.
У Юльки сузились глаза.
А, ну да, они же вернулись. Как же, слыхала. Пусть они ко мне в лазарет завтра зайдут, все вместе. Раненых надо посмотреть, особливо тех, что в голову, и Юлия, задрав нос, прошествовала на улицу, не обратив ни малейшего внимания на закаменевшую на своей лавке Красаву. Следом за ней выпорхнула и Любава, которая лёгкой трусцой поскакала к гульбищу