Тимка вздохнул и выпрямился.
Потому и говорю: правильно подобранный и под свою работу, терпеливо объяснил он. И сточил я не все, а только пятку. Видишь, нож теперь не прямой, а на листок ивы похож. Ты ж сама сказала, он нужен, чтоб нарыв открыть. А как ты его резала? Вот этим скругленным концом вела, сама давила, своей рукой. А сейчас вот так, видишь? Кузнечик повел по пальцу ножом сначала плоско, а затем задирая рукоять вверх, так, что выпуклая часть лезвия начала ощутимо вжиматься в кожу. Видишь, ничего давить не надо, вот это скругление кожу само режет.
А ну-ка, дай сюда! Юлька ухватила нож и принялась возить затупленным лезвием по пальцу.
Тимка пожал плечами и вернулся к выбору молотка.
А круглую бабку брать нельзя. Вот смотри, если я неточно ударю, молоток у меня клинок из рук вырывать начнет. И металл начнет загибаться, скругляться. А мне лезвие то-оненько вытянуть надо, и греть его потом нельзя, потому что наклёп уйдет. Значит, вот так бабка должна быть прямой, чтоб нож плотно лег, а вот так круглой, чтоб лезвие оттянуть. И боёк надо брать вот такой почти острый.
Макар, хромая, подошёл ближе, Юлька оглянулась, положила нож на стол и вскочила с места.
Садись, дядька Макар.
Благодарствую, Юлия, наставник передвинул табурет к дальнему углу стола и кивнул Тимофею. Да ты делай, делай. Я посмотрю только.
Тимка опять примерился, приложил нож к наковаленке, и кузню наполнил звонкий смех молотка. Проход вдоль лезвия с одной стороны осмотр, проход по другой и опять осмотр. Со стороны казалось, что молоток живёт сам, своей жизнью, а мастер всего лишь придерживает его и, действительно, не мешает инструменту работать.
Ещё один проход, и Кузнечик, прищурившись, придирчивым глазом изучил лезвие.
Ну вот, всё вроде бы. Дальше лупить нельзя, трещина побежать может, мальчишка уложил молоток на место и оглянулся. А где камни, что мы мокнуть поставили?
Киприан метнулся к кадушке и выудил оттуда два бруска. Тимофей мельком глянул:
Красный давай, серый пусть пока мокнет. И ещё тряпку надо и миску с водой.
Макар с любопытством следил за работой. Свой клинок он покупал когда-то вместе с бруском для его заточки, и цену за него купец заломил не слабую. За оружием наставник следил, содержал в исправности, протирая масляной тряпочкой от ржавчины и регулярно подтачивая для остроты. Но затачивал лезвие без всяких изысков, держа его в левой руке, а брусок в правой. Веркины ножи он так же затачивал. А тут оказалось, что заточка целая наука. И первое, что малец сделал, это намочил тряпку, хорошо отжал, постелил её на стол и уже наверх уложил камень, не забыв проверить устойчиво ли лежит, не елозит ли?
До ума довести такой нож у деды почти день уходил, обратился Тимофей к Юльке, переставляя свечу прямо перед собой. На завтра я его сделаю, работать будет. Только точить я его стану, чтоб кожу и мышцу рассекать. Больше ничего резать нельзя. Даже если жилы резать начнешь, затупится быстро. Под это другая заточка надобна, да и форму ножу лучше другую дать. Вот теперь смотри.
Тимка приложил нож к плоской поверхности камня, приставил ноготь к обуху, а затем наклонил лезвие, показывая угол заточки.
Этому ножу угол на четверть ногтя выдерживать можно, если меньше, то крошиться начнет. Резать будет очень тонко, но недолго. А если стукнешь, даже об дерево, зазубрины пойдут Кузнечик увеличил угол заточки так, чтобы обух ножа расположился примерно на треть ногтя. Вот так будет резать очень тонко, без нажима, и крошиться не станет, но всё равно его придётся править. Но если резать жилы возле кости, затупится сразу, надо будет перетачивать. Если точить на полногтя, то можно легко и жилы резать, но на мякоти уже жать придётся, а значит, легко лишнего задеть.
Юлька призадумалась.
Острый точи. А под твёрдое свой нож имеется.
Кузнечик кивнул, приложил нож к плоской поверхности камня, выверил угол, как-то по-особому прижал к камню, и вж-ж-жик клинок мягко прошёл по поверхности. Поднял клинок на уровень глаза, поймал блик от свечи, поморщился, примерился, и опять вжик, но уже чуть иначе подвернув клинок во время движения. Проверил, кивнул и, поймав ритм и движение, начал довольно споро выводить лезвие. Остановился, протер клинок. И опять начал рассматривать его против пламени свечи.
Макару стало интересно, он присмотрелся. Кузьма, пристроившись за Тимкиным плечом, тоже пытался что-то разглядеть, прищурившись одним глазом. Блик от свечи, отбрасываемый лезвием Юлькиного ножа, плясал по всей его физиономии, но Кузька упорно ловил глазом светлую полоску.
Ага, ты кромку вывел!
Тимка кивнул.
Кромка выводится всегда. Я сейчас заусенец смотрю. Вишь, короткий, значит, сталь добрая. Но немного рваный, значит, зерно в ней крупное.
Зерно? Да откуда у стали зерно-то?
А ты излом посмотри и сразу увидишь. Зерно от ковки и закалки зависит. Чем оно мельче, тем уклад прочнее, и заточить его тоньше можно.
А заусенец на ремне править будешь?
Не, помотал головой Тимка, заканчивая выводить кромку с другой стороны клинка. На ремне сейчас нельзя заусенец в коже застрянет, и с лезвия металл вырвет. Нож получится, ну, как пила с мелким зубом. Зубья эти, конечно, хорошо, они ладно режут, только вот и стачиваются быстро. Чтоб нож по-кухонному заточить, так и надо делать. Хозяйка перед работой новый зуб наведет, репу резать в самый раз. А для этого ножа тонкую заточку стоит сделать.