Журавль расслабился, вроде как даже поник. Отошёл к столу, налил в стопарик и накатил.
Не умеешь программировать, говоришь? Свобода, говоришь, как осознанная необходимость? Журавль опустился в своё кресло. Ладно, Проф. Уел. Рассказывай. Стряслось ведь что-то?
Стряслись две вещи. И первая из них Юрий Долгорукий.
Сука! И тут дотянулся! Журавль выжидающе посмотрел на профессора. Власть?
Трудно сказать. Скорей всего, моя старая контора, профессор посмотрел на удивлённо вскинувшего брови собеседника и пояснил: Служба безопасности. Но что власть сомневаюсь. В верхах странные вещи происходят. Так что если бы власть действовали бы иначе. Скорее всего, олигархи, которым от этих странных вещей стало немножко неуютно. Но гарантировать не могу.
Чем это грозит? голос Журавля был сух и деловит.
О Ратникове они не знают, о тебе тоже. Но если они дотянутся до Дмитрия здесь, то Данила там может и не выжить. Опять же история пойдет вразнос. Я, вы, Рафик вон. Ну, и те, кто там.
Журавль, о чём-то размышляя, кивнул.
Что-то ещё?
Да, что-то ещё. Потап Фёдорыч, смотритель нашего спутника, говорит, что пятно после переброса Дмитрия как взбесилось.
Глаза Жура превратились в щелочки.
Привой Профессор не стал ждать его вопроса. Идет приживление привоя. Пятно нестабильно. Такое уже случалось. Первый раз, когда исчезла первая группа и академик предположил, что тогда-то и отделилась реальность. А второй раз, когда умер сам академик.
Что? опять подпрыгнул Рафик. Но тогда Тогда получается, что академик тоже привой?
Такая версия рассматривалась. Но это не обязательно. Могло быть и эхо временного парадокса.
Сан Саныч придавил присутствующих взглядом, от которого у Данилы обычно начинала зудеть спина, у Тимки чесаться задница, а у Рафика просто свело зубы.
Что можно сделать?
В обоих случаях помог вторичный перенос. Это небезопасно для того, кого переносят, и, в любом случае, перенос в нестабильное пятно полностью не получается. Агента очень быстро выбрасывает назад, так что искать надо носителя, который умрёт довольно быстро после подселения. Смерть должна быть исторически обусловленной, а то и агента потеряем. И без того шансы пятьдесят на пятьдесят. Но ещё и самого агента найти нужно. Это раньше добровольцев нам поставляли в изобилии.
Журавль а Рафик был готов отдать свой свежезапломбированный зуб за то, что перед ними сейчас сидел боярин Журавль внимательно изучал профессора взглядом.
Рисковый ты мужик, Проф. А если бы не получилась твоя петля первого рода? Или сейчас привой не удержим? Не страшно за весь мир ответственность на себя брать?
Если бы не получилось, мир бы скатился туда, где он сейчас и без того есть профессор равнодушно пожал плечами. В тартарары. Ответственность на себя брать страшно. Но вы с Данилой ведь не испугались? И, судя по тому, что я о вас знаю, складывать ты эту ответственность с себя не собираешься. В мастерскую ведь не абы кого всех своих набрал Я же заметил, кто тут болтается. Может, они и в механике хорошо разбираются, но, сдаётся мне, освоили они эту науку в качестве второй, а то и третьей ВУС[2], так? Я даже не спрашиваю, где партизанить собрались, не моё то дело. Но ведь собрались?
Сейчас это уже не важно! Журавль поморщился, как от зубной боли, которую немедленно нужно чем-то запить. Говоришь, из старой конторы звонили? Тогда готовь свою машину к переброске. Будет вам агент! Самый что ни на есть подготовленный. Уж этого зверька я тебе поймаю.
Сидя в выделенном Сан Санычем автомобиле, Рафик хранил угрюмое молчание. Время от времени поглядывая на водителя человека хоть и в штатском, но явно армейской выправки, он вспоминал прошедший разговор. Высокообразованный и, как он сам считал, достаточно продвинутый аспирант Максима Леонидовича, несмотря на возраст, был неплохо подготовлен для бесед с самыми разными людьми, а уж цыганки, высматривающие на рынке очередного «клиента», знали его хорошо и обходили девятой дорогой.
Но сейчас Роман должен был признать, что дядя Журавль сделал его, как котёнка. Точка зрения Сан Саныча была отнюдь не новой, и сказать, что Рафик наслушался сейчас откровений, было нельзя. Но напор страстей, исходивший от их бывшего пациента, оказался столь мощным, что здравый смысл начинал пробуксовывать, уступая вызванным разговором эмоциям. Справляться с такими потоками «потусторонних энергий» Рафик умел и обычно отметал навязанные эмоции без труда, но вот сейчас это почему-то не получалось. Так что к своему первому фиаско пришлось добавить и второе: бывший боярин погорынских болот задел Рафика за живое, плотно насадил на крючок и не отпускал.
Максим Леонидович, видя, а главное, понимая причины плохого настроения своего ученика, также хранил молчание, давая ему немного повариться в собственном соку. Наконец показалось знакомое здание клиники, где они с профессором работали последние полгода. Водитель, рабочий в гараже Журавля, на прощание улыбнулся, махнул рукой и укатил обратно. Профессор и ученик остались недалеко от входа в госпиталь, не спеша заходить внутрь.
Ну и как тебе под настоящим артобстрелом? легко, но нисколько не обидно поинтересовался у Романа Максим Леонидович.