Понятно. Это хорошо, что не стреляли. Сейчас вы дома?
Дома. Двери, конечно, не бронированные, гранатометный выстрел не выдержат, но в целом достаточно крепкие. Мы считаем себя в относительной безопасности. Окна с крыш соседних зданий не просматриваются. Стрелять сквозь стекло невозможно. Перед нашими окнами строительный рынок, а за ним парк. И шторы задернуты плотно.
Оставайтесь дома. Включи компьютер. Я уже переслал несколько фотографий, что получил из Ростовского областного УВД. Ответ пришли мне по электронной почте. Я не уверен, что смогу договориться по телефону с не знакомым мне руководством Департамента «Z», и потому поеду к своему руководству. А оно у нас, насколько я понимаю, общее. Я постараюсь надавить с этой стороны. Представлю к просмотру запись допроса. Время, конечно, позднее и предпраздничное, но вопрос срочный. Я постараюсь его решить. Жди...
Генерал отключился.
И что? спросил Геннадий.
Как я понимаю, Апраксин пытается вынести вопрос о нашей с тобой безопасности на заседание кабинета министров или еще на какой-то аналогичный уровень, усмехнулся полковник. Включи компьютер, нам прислали фотографии из Ростовского областного УВД.
Геннадий бросился в отцовский кабинет. А сам Владимир Алексеевич задумался о том, к чему приведет вмешательство генерала. Существует два пути развития событий. Согласно первому, во избежание скандала и огласки Департаменту «Z» прикажут прекратить преследование Кирпичникова. При этом высшее руководство обязательно пожелает вникнуть в ситуацию и понять, чем это преследование вызвано. В этом случае полковнику предъявят претензии и потребуют от него в приказном порядке найти и передать утерянные документы убитого священника Департаменту «Z». А как их найти и как передать? И дадут ли какую-то информацию о пропавшей жене? Это все непонятно. Скорее всего, просто заявят, что подозрения Владимира Алексеевича совершенно безосновательны и к пропаже его жены Департамент «Z» никакого отношения не имеет. И в отношении брата заявят то же самое. Согласно второму пути, изначально все будет идти по тому же сценарию, только в завершение Кирпичникову предложат вернуть документы в обмен на Надежду. А он и не знает, где эти документы искать. И придется тогда вертеться, ломать голову... Но мужчине всегда сложно искать то, что спрятано женщиной, потому что система логики у них совершенно разная.
Есть, конечно, и третий вариант развития событий, который тоже не стоит сбрасывать со счетов. Допустим, Виктору Евгеньевичу не удастся договориться ни о каких уступках и о мирном разрешении вопроса. Вот тогда Владимиру Алексеевичу вместе с сыном действительно придется очень трудно. Этот вариант вообще-то маловероятен, но право на существование имеет. И даже чисто гипотетически интересно просчитать, как поведет себя в такой ситуации генерал Апраксин. По характеру, по человеческим своим качествам он должен предупредить полковника. Но генерал человек военный, и он может получить категоричный приказ. Тогда ситуация еще более усложнится. Но решать гипотетические задачи Владимиру Алексеевичу не хотелось, тем более что сын уже позвал его из кабинета.
Она? спросил полковник из дверей.
Очень плохие фотографии. И камера плохая, и разрешение очень низкое. Наверное, для пересылки разрешение специально уменьшали, да и размер снимка тоже. Я если что-то пересылаю, всегда так делаю. Но у меня камера хорошая, а ментам такие не покупают. Сам посмотри...
Владимир Алексеевич встал за спиной сына, положив руку на спинку кресла. С монитора на него смотрела женщина с отрешенным лицом, причем снимок был сделан с расстояния в несколько метров, а потом увеличен, и потому изображение было размыто. Схожесть была очевидна, но полноценной уверенности не было.
Я очень сомневаюсь... сказал Геннадий.
Но похожа, констатировал Владимир Алексеевич. Давай другую фотографию.
Вторая фотография была сделана вполоборота; лицо, искаженное гримасой, было совершенно не похоже. Но голову женщина держала так, как обычно делала Надежда Павловна, чуть наклоненной, отчего казалось, будто она смотрит исподлобья. Такой взгляд и такой наклон головы чаще бывает свойствен суровым мужчинам, нежели женщинам. И потому фотография опять вызвала сомнения, несмотря на непохожесть лица. Впрочем, Владимир Алексеевич сам хорошо знал, что узнаваемость часто связана с профессиональными качествами фотографа. А если съемку производит не фотограф, а просто человек, взявший в руки камеру только по необходимости, то результата можно ждать любого. Это раньше, во времена пленочных фотоаппаратов, когда требовалось не только фотографировать, но и пленки самому проявлять, и фотографии печатать, съемкой обычно занимался профессионал. А сейчас, во времена цифровой фотографии, каждый мент считает себя фотографом, и снимки получаются небрежными, невыразительными и зачастую искажающими действительность. С этим Владимиру Алексеевичу уже приходилось встречаться в служебных делах.
Следующий снимок, потребовал отец.
Сын сменил изображение. И опять снимок говорил мало. Впечатление было такое, будто фотограф намеренно ловил моменты, когда лицо искажает какая-то гримаса.