Пока Ленин отдыхал в горах и за кружкой пива воссоздавал свою организацию, в России и без его участия зрела революция, основными движущими силами которой выступали эсеры, либеральные земцы, интеллигенция, финские и польские сепаратисты, японские и британские спецслужбы. В середине 1904 года, во многом из-за безрадостных новостей с Дальнего Востока, оппозиция стала чувствовать, что самодержавие раненый зверь. 15 июля бомба, брошенная рукой эсеровского боевика Сазонова, разорвала около Варшавского вокзала в Петербурге министра внутренних дел Плеве (в 19041907 годах БО совершит более двухсот крупных терактов, включая убийство дяди императора, великого князя Сергея Александровича). Чернов писал об этом в восторженных тонах: «Метко нацеленный и безошибочно нанесенный удар сразу выдвинул Партию социалистов-революционеров в авангардное положение по отношению ко всем остальным элементам освободительного движения»396. Организатор теракта Азеф прибыл в Женеву «естественно, как триумфатор. Вся сколько-нибудь левая Россия праздновала гибель Плеве. Никогда авторитет эсеров не был так высок»397. Торжествовали и либералы из Союза освобождения полулегальной партии, которая в 1905-м объединится с Союзом земцев-конституционалистов в Конституционно-демократическую партию (кадеты) во главе с Милюковым.
МВД возглавил Петр Дмитриевич Святополк-Мирский либеральный бюрократ, настроенный на реформы, он разрешил проведение в ноябре 1904 года Земского съезда. Но интеллигенция уже требовала большего.
Годы царствования Николая II были ознаменованы блестящими интеллектуальными и духовными свершениями, получившими название «Серебряного века». Наша культура начала активно завоевывать Европу, ошеломленную дягилевскими «Русскими сезонами», живописью «Мира искусств» и авангарда, богатством новой литературы. Однако и яркие творцы этих свершений продолжали находиться в жесточайшей оппозиции режиму. Даже у богемы, почти поголовно сидевшей на кокаине, пускавшей себе в глаза атропин, чтобы зрачки были шире, говорившей звенящими и далекими «унывными» голосами, доминировали резко оппозиционные настроения. Как свидетельствовал певец Александр Вертинский, «каждый был резок в своих суждениях, щеголял надуманной оригинальностью взглядов и непримиримостью критических оценок»398. В смуту 1905 года русская интеллигенция шла под лозунгами «Долой самодержавие!», который становился объединяющим паролем для всей прогрессивной общественности.
Либералы решили «вступить в правильные сношения с революционными партиями», для чего отправились в Париж на съезд «оппозиционных и революционных партий». Милюков «мог заметить только, что около съезда особенно хлопочет финляндец Конни Циллиакус Мысль о съезде явилась у поляков на амстердамском социалистическом съезде; прямая цель была при этом воспользоваться войной с Японией для ослабления самодержавия; Циллиакус снабдил оружием польских социалистов. Он же и ввел на съезд Азефа и, несомненно, участвовал в качестве активиста, в попытке осуществить, по его же словам, глупейший и фантастичнейший, но тогда казавшийся осуществимым план ввезти в Петербург морем оружие в момент, когда там начнется восстание Деньги, которые были нужны для пораженческих мероприятий, были получены Циллиакусом, целиком или отчасти, через японского полковника Акаши»399.
В самой России, в Санкт-Петербурге, в ноябре собрался Земский съезд, на котором впервые в российской истории легально прозвучали призывы к принятию Конституции и созыву парламента. Резолюции съезда стали распространяться по стране, будоража либеральную общественность. Следует заметить, что наши либералы, которые были вынуждены соперничать за симпатии народа с исключительно радикальными социалистическими организациями, сами занимали гораздо более левые позиции, чем аналогичные группы в Западной Европе. Так, они не имели ничего против экспроприации крупных помещичьих имений, государственных и церковных земель. Затем пошла «банкетная кампания» якобы по поводу полувека судебной реформы, когда оппозиционные речи произносились в виде тостов. Встал вопрос о союзе социал-демократии и либеральной оппозиции. Ленин «высмеял самую идею плана: подменить борьбу с царизмом дипломатической поддержкой бессильной оппозиции»400.
1905 год начинался для России трагически. 21 декабря 1904 года (3 января 1905 года) Николай II записал в дневник: «Получил ночью потрясающее известие от Стесселя о сдаче Порт-Артура японцам ввиду громадных потерь и болезненности среди гарнизона и полного израсходования снарядов!.. Защитники все герои и сделали более того, что можно было предполагать»401. Совершенно другие чувства падение Порт-Артура вызвало у оппозиции. Ленин был в восторге: «Капитуляция Порт-Артур есть пролог капитуляции царизма»402. Струве уверял, что народная Россия «разбужена от векового политического сна дальневосточной грозой», и предсказывал приход решающего момента в объединении всего общества против самодержавия403.
Делегация Союза Освобождения встречалась с руководителем крупнейшего профсоюза (легального, «зубатовского» связанного с МВД) Собрания русских фабрично-заводских рабочих Санкт-Петербурга отцом Григорием Гапоном. Он предложил проведение беспрецедентной акции вручение 9 (21) января царю петиции с требованиями рабочих. Николай II уехал накануне в Царское Село. В его отсутствие петербургский градоначальник генерал Фултон применил оружие, чтобы не допустить демонстрантов на площадь перед Зимним дворцом. Около 200 человек было убито, 800 ранено.