Бродя среди древних развалин, я особенно ясно ощутил, как мимолетна жизнь. Но именно в этом кроется ее ценность и сила. В дороге у меня было время непозволительная роскошь, чтобы читать, писать и по-настоящему видеть, внимать, вкушать прелесть жизни. Теперь я понял, что имел в виду Джозеф Кэмпбелл, когда сказал, что люди не столько ищут смысла жизни, сколько хотят прочувствовать ее саму.
Я вернулся домой практически без копейки в кармане, но сердце и душу переполняла радость от увиденного. Мне не терпелось поделиться новыми историями. Поначалу может показаться, что путешествовать в одиночку страшно, но мир полон доброты и щедрости. Они в избытке доступны всем по более чем приемлемой цене уважение, дружелюбие и открытость.
С тех пор прошло уже двадцать пять лет, и те самые друзья, которые отказались отправиться со мной навстречу приключениям, уже и не помнят, какие такие важные дела заставили остаться их дома. Сейчас я путешествую меньше не из-за страха или недоверия к людям мне комфортно дома. Но я по-прежнему уверен, что в мире полно чудес, за окном жизнь бьет ключом и зовет меня к новым приключениям. Разве человеку может надоесть веселье, развлечения, романтика? Теперь я бесстрашно принимаю приглашения, зная, что награда превзойдет риск, ведь в мире намного больше доброты, чем опасности.
Марк Рикерби
Вмешательство в чужую жизнь
Мы не можем жить только для себя. Тысячи нитей соединяют нас с другими людьми.
Герман МелвиллСаутуик в штате Массачусетс типичный маленький американский городок с одной церковью, одной аптекой и двумя светофорами. Все его жители друг друга знают мы собирались на школьных мероприятиях, сдавали машины в ремонт одному-единственному механику и приходили друг к другу на гаражные распродажи.
Как и всегда в таких небольших сообществах, сплетни разлетались стремительно, но я старалась не совать свой нос в чужие дела. Если даже кому-то нужна была помощь, я не хотела навязываться. Мне казалось, люди совсем не обрадуются, а обидятся или разозлятся.
Но однажды я столкнулась с дилеммой из-за Фрэнка. Ему было под семьдесят, он воевал во Вьетнаме. Жена умерла от рака десять лет назад, детей у них не было. Единственным верным другом и товарищем Фрэнка была собака немецкая овчарка по кличке Морган. Все в городе считали их неразлучными и разрешали Фрэнку заходить с собакой куда угодно. Их часто видели вместе в парикмахерской, в булочной или в аптеке. Если на улице стояла жара, то эту парочку, скорее всего, можно было найти в пруду рядом с домом Фрэнка.
Однажды я заметила, что Фрэнка давно нигде не видно. Я начала ненавязчиво расспрашивать людей в продуктовом магазине и на заправке. Оказалось, что Морган, которой было почти шестнадцать лет, заболела и ее пришлось усыпить. Я подумала, может, стоит зайти к Фрэнку, выразить свое сочувствие и спросить, все ли с ним в порядке. Но не хотела лезть не в свое дело.
Потеря единственного друга подкосила Фрэнка. Он стал мрачнее тучи, еле волочил ноги. Никто больше не слышал, чтобы он смеялся. Рубашки на нем висели, а штаны вытянулись на коленках. Душой я болела за него, но не знала, что делать. Поэтому не делала ровным счетом ничего.
Потеря единственного друга подкосила Фрэнка. Он стал мрачнее тучи, еле волочил ноги. Никто больше не слышал, чтобы он смеялся. Рубашки на нем висели, а штаны вытянулись на коленках. Душой я болела за него, но не знала, что делать. Поэтому не делала ровным счетом ничего.
В те времена я работала судебным секретарем в 24 километрах от дома в городе Спрингфилд. Как-то я обедала со своей коллегой Шэри, и она рассказала, что хочет отдать свою собаку Джекса в хорошие руки. Шэри допоздна пропадала на работе, а поблизости не было приютов, в которые можно было отводить собаку на время рабочего дня. Джексу был почти год, он был активный, резвый и игривый, и его хозяйка переживала из-за того, что он целыми днями сидит один. Хотя у нее в доме была дверца для собаки, ведущая на задний двор, иногда Джекс просто от скуки начинал безобразничать портил мебель и грыз обои. Пока Шэри говорила, в моей голове промелькнула идея.
Фрэнку нужно было обрести смысл жизни, причину, которая заставляла бы его вставать с постели по утрам и идти завтракать. Ему нужна была новая собака. Шэри моя идея понравилась, и она согласилась встретиться с Фрэнком. Я пошла домой счастливая, уверенная в правильности своих намерений, но не уверенная в том, как набраться смелости, чтобы вмешаться в жизнь соседа. Может быть, он не захочет брать другую собаку или она будет ему в тягость. А что, если это только разбередит его раны? Дома я мерила шагами гостиную, пытаясь понять, как поступить. Что бы я ни решила, нужно было действовать очень мягко.
Каждый день Фрэнк стоял на крыльце и ждал, пока принесут почту. Зная об этом, я подгадала время так, чтобы подъехать на велосипеде к его дому как раз перед приходом почтальона. Я помахала стоящему на крыльце Фрэнку и затем без приглашения заехала во двор. Сославшись на кое-какую проблему, я попросила совета. У меня не было сомнений, что он клюнет. Это было в его духе.