Алексис что-то сказал, Джоселин ответила кокетливой улыбкой и трепетанием ресниц. Рэнд скрипнул зубами. Но прежде чем он убедится в своих чувствах, следовало помириться с ней. Придется прояснить непонимание, которое возникло между ними сегодня утром, убедить жену, что нисколько не раскаивается, связав с ней жизнь.
И втолковать ей, что никогда не отпустит ее от себя.
— Прежде чем ты начнешь говорить, я хочу еще раз извиниться перед тобой, — раздался сзади голос Рэнда.
Джоселин сидела на подоконнике и смотрела сквозь очки на звездное небо. Оно было великолепно. Джоселин не переставала сожалеть о тщеславии, которое до сих пор мешало ей любоваться этим изумительным зрелищем.
— Джоселин?
Она услышала, как муж закрыл за собой дверь, и повернулась к нему.
— Всего лишь раз, Рэнд? Я полагала, ты должен мне дюжину извинений, никак не меньше.
— Всего дюжину? — Он сделал по направлению к ней несколько неуверенных шагов, держа одну руку за спиной. — Тогда дела обстоят много лучше, чем я ожидал.
Она уже решила простить ему почти все. Конечно, могло быть и так, что она просто обманывала себя, но сама Джоселин находила это маловероятным, В конце концов, несмотря пи на какие утренние высказывания, поведение Рэнда за столом свидетельствовало о многом… Неприязненные взгляды, которые ее муж бросал на Алексиса, сурово сжатые челюсти Рэнда, его откровенная ревность, категорический отказ даже рассмотреть предложение кузена — все укрепило уверенность Джоселин в том, что она ему небезразлична. Осталось только заставить его осознать это!
— И на этот раз… — Он вынул из-за спины руку, в которой держал пышный букет белых роз из замкового сада, и протянул Джоселин. — Я пришел подготовленным.
Джоселин некоторое время пристально смотрела на мужа.
— Ты это всерьез?
— Сознаю, что здесь уместна была бы еще и ценная безделушка, но в данный момент я располагаю только…
— Нет, — фыркнула она. — Я не о том, как ты подготовился. Я о том, что ты сказал сегодня утром!
Рэнд сдвинул брови. Он явно не понимал, какое из его высказываний, полуправдивых или полностью лживых, она имеет ввиду.
— Нет… — произнес он настороженно, не столько утвердительно, сколько вопросительно. Он выглядел таким растерянным, что Джоселин с трудом сдержала смех.
— Ты, кажется, даже не понимаешь, о чем идет речь?
— Разумеется! понимаю! — Но конечно, это было не так.
— Что же, неудивительно. Ты сегодня столько необдуманных вещей… — Джоселин встала с подоконника и подошла к мужу. — Когда ты сказал, что этот брак ни одному из нас не нужен, ты в самом деле так думал?
— Я… — Рэнд сдвинул брови, словно решая, какой из возможных ответов предпочесть. Может быть, ей следовало пожалеть его?
— Ты сказал: «Этого брака не хотел ни один из нас». Ты действительно это имел в виду? Что сегодня, сейчас, в настоящий момент тебе не нужен наш брак?
Лицо его прояснилось, он решительно покачал головой:
— Нет, конечно же, нет! Я как раз имел в виду, что мне этот брак нужен. Я просто обмолвился. Мне следовало сказать «был не нужен». Просто оговорка. Я был расстроен и…
Она схватила его обеими руками за лацканы сюртука и притянула к себе.
— Тогда ни слова больше! Поцелуй меня.
Он выронил розы, обхватил ее руками и страстно прильнул к ее губам. Невыразимая радость захлестнула Джоселин. Мужчина не может так целовать, если он ничего не чувствует. Конечно, он любит ее! Временами он способен жутко раздражать, но этим раздражителем она будет дорожить до конца своих дней.
Наконец Рэнд оторвался от нее и заглянул ей в глаза.
— Значит, ты больше не сердишься? Я прощен?
— На первый раз да, — улыбнулась Джоселин. — Но я не могу обещать, что это надолго. У тебя досадная привычка говорить совсем не то, что следует.