— Но как все это связано с тем, что его жизнь в опасности? — нетерпеливо спросила Джоселин.
— Я как раз подхожу к этому. — Тон принца был мягким, но настойчивым, а в глазах горел странный огонь, и Джоселин вдруг внутренне сжалась от непонятной тревоги. — Как я уже объяснял, ваш муж представляет третью ветвь королевской семьи. Я с моими братом и сестрой представляю первую, а моя кузина Валентина — вторую. Воспользовавшись болезнью моего отца, которая может закончиться его смертью, в результате чего корона перейдет ко мне, она начала подстрекать народ к беспорядкам в надежде захватить власть. — Он поморщился. — Для моей страны это будет иметь самые разрушительные последствия. Моя кузина — довольно жестокая особа, и при ее правлении я вижу будущее Авалонии в самых мрачных красках.. — Алексис помолчал, словно сама мысль о Валентине на троне была слишком ужасна, чтобы развивать ее. — Я надеялся использовать камни как символ преемственности, традиции и даже, — он коротко, иронично рассмеялся, — самим Господом данного нашей семье права на престол. Символ сплочения нации, способный объединить и успокоить людей, и положить конец всяким разговорам об изменении порядка престолонаследия, которые провоцирует Валентина.
— Но вы не нашли драгоценности, — подвела итог Джоселин.
— Не нашел. Может, когда-нибудь… — Он покрутил бокал в руке. — Но зато я, кажется, нашел гораздо более мощный символ единства.
— Я не совсем понимаю… — покачала головой Джоселин.
— Неужели не понимаете? — Алексис впился в нее глазами, и у Джоселин перехватило дыхание.
— Рэнд?..
— Вы и впрямь так же умны, как и красивы. А жаль. Я не особенно люблю умных женщин…
— Вот и хорошо, поскольку мне решительно безразлично, что вы любите, а что нет, — съязвила Джоселин, но принц не отреагировал на колкость.
— Заручившись поддержкой кузена, я смог бы продемонстрировать своему народу силу и сплоченность дома Пражински. Рэнд — прямой потомок короля Фридриха и наследник престола. Но, что самое главное, он…
— Ваш символ, — бесстрастно подсказала Джоселин.
— Именно. — Алексис приподнял свой бокал и кивнул ей.
— Рэнд никогда не согласится. Он непреклонен, когда речь заходит об Авалонии. Он британский подданный и не намерен претендовать на титул принца. Он не станет во всем этом участвовать. — Джоселин убежденно покачала головой. — Рэнд ни за что не поедет с вами.
— Я в этом не сомневаюсь. — Принц надменно улыбнулся. — Со мной поедете вы. А он последует за вами.
— Не болтайте ерунды, — фыркнула Джоселин. — Мне такое и в голову не придет.
«От этого зависит жизнь вашего мужа…» И широко раскрыла глаза, полные ужаса, догадавшись, о чем идет речь.
— Я вижу, вы, наконец, все поняли, — усмехнулся Алексис.
— Вы блефуете, Алексис, — собравшись с духом, заявила Джоселин. — Вы не посмеете причинить ему зло.
— Разумеется, лично я не подниму руки на своего кузена, это было бы гадко. Но я, ни минуты не колеблясь, прикажу убить его, если понадобится. Я, конечно, предпочел бы не делать этого, но… — Он пожал плечами. — Все в ваших руках.
Джоселин изумленно уставилась на него.
— Вы не смеете так поступить!
— В отчаянной ситуации поневоле прибегаешь к отчаянным средствам, — ответил он небрежно. — Но удовольствия мне это не доставит.
— Ах, это, конечно, меняет все дело, — едко сказала Джоселин.
— Разница между мной и Валентиной в том, что ее-то как раз все это очень позабавило бы. — Алексис допил бренди и заново наполнил бокал. — Итак, мы выезжаем завтра на рассвете. Я все подготовил. Экипаж будет ждать…
— Я никуда не поеду, — попятилась Джоселин, стараясь не выдать охватившей ее паники.
— Так вы сомневаетесь во мне? — спросил он резко.