И вот он вернулся в Лондон, думая, что излечился от этой болезни. Он не верил Анастасии, не уважал ее, не любил, но ей удавалось разжечь в нем страсть, которая была созвучна ее собственной. Желание разгоралось так сильно, что заглушало все доводы разума.
Сейчас колеса насмехались над ним. Он чувствовал себя тряпкой, глупцом, позволившим женщине вить из себя веревки, человеком, потерявшим гордость. Он гнал лошадей быстрее и быстрее и ненавидел всех женщин за их распущенность, за то, что им нужно от мужчины лишь тело, и за то, что они готовы продать себя тому, кто больше заплатит.
Стоило ему представить Анастасию, лежащую на огромной мягкой постели, в комнате, полной цветов, с туалетным столиком, заваленным драгоценностями, как в нем поднималась новая волна ярости. Он часто думал, что может убить ее. Нужно только сомкнуть руки на ее белоснежном горле, и ее власть над ним кончится, он перестанет плясать под ее дудку.
— Помоги мне. Господи! Я совсем спятил, — громко произнес он и вспомнил, что позади него сидит грум.
Он сделал вид, что выругался, и снова подстегнул лошадей.
Хьюго прибыл к Ламбурнам вовремя, но в плохом расположении духа. Дворецкий ввел его в гостиную, где находилась лишь хрупкая молоденькая девушка со светлыми волосами. Она повернулась к нему, и он поразился ее необыкновенной красоте. А затем прочел в ее глазах изумление, которое вряд ли объяснялось его заурядной невыразительной внешностью.
. Ей хотелось кричать, что она не хочет замуж за принца, что она не вынесет этого испытания!
Кроме того, ее нервозность усугублялась отношением капитана Хьюго Чеверли. Наблюдая за ним за ужином, Камилла сделала вывод, что он как будто специально старается встревожить ее.
Его безразличие к тому, что происходило вокруг, ясно говорило о том, какую тоску наводит на него сопровождение невесты принца в Мельденштейн.
Приготовления, сделанные отцом к его приезду, тоже не произвели на него абсолютно никакого впечатления.
— Зачем столько хлопот, папа? — сто раз спросила она, когда обнаружилось, что сэр Гораций специально для этого ужина выписал из Лондона повара и нанял дополнительных слуг в деревне.
Сэр Гораций улыбнулся:
— Мне кажется, я нечаянно произвел на премьер-министра впечатление человека, активно вовлеченного в светскую жизнь. Бывшие послы часто играют заметную роль при королевских дворах, так что он вполне может подумать, что я регулярно устраиваю приемы и балы.
Камилла рассмеялась:
— Папа, ты просто обманщик! Как ты любишь всякие представления! То, что ты не едешь в Мельденштейн, пойдет им только на пользу! Спорю, что ты сорвал бы весь сценарий свадьбы и полностью изменил церемонию.
— Сомневаюсь, что я нашел бы хоть один изъян в приготовлениях принцессы, — проговорил сэр Гораций. — Я восхищаюсь ею и уверен, что ты полюбишь ее так же горячо, как и я.