Она вела себя глупо и эгоистично, а теперь Тиму с Уильямом придется все это расхлебывать.
Простите меня.
Немного успокаивало то, что ее муж человек умный, а значит, он сделает все возможное, чтобы малышу было хорошо. Уильям не умрет с голоду.
Челси закрыла глаза на несколько секунд, вспоминая их короткую перепалку в пятницу вечером. Да, он пришел поздно. Тим часто забывал о времени, и она вышла из себя. Еще бы, она ведь хотела спокойно уложить волосы и накраситься. Ей нужна была хоть короткая передышка. Однако теперь она жалела, что так резко отвернулась, когда он хотел поцеловать ее на прощание. Когда она вообще в последний раз признавалась ему в любви?
Тим, я люблю тебя! Прости, что была такой черствой. Недостаток сна стал для нее хорошим прикрытием. Как бы ей хотелось вернуться на несколько месяцев назад и все исправить.
Тим, я люблю тебя! Прости, что была такой черствой. Недостаток сна стал для нее хорошим прикрытием. Как бы ей хотелось вернуться на несколько месяцев назад и все исправить.
Слишком поздно. Он ее не услышит. Неужели это было их последнее прощание? Неужели у нее больше не будет возможности выразить свою благодарность? Рассказать о том, что, несмотря на дикую усталость и отупение от недосыпа, она любит его.
Увидит ли она его еще когда-нибудь?
Держась за голову, она приподнялась на узкой кровати, голова тут же закружилась. Очень медленно, но ей все же удалось сесть.
Первым делом она попыталась оценить свое физическое состояние. Тело, холодное и задеревеневшее, прикрыто шерстяным одеялом. Пальто и ботинки исчезли. Она вытянула ноги, чтобы определить, двигаются ли они. Что-то звякнуло, и она почувствовала холод металла на лодыжке.
Оказывается, она прикована к бочке.
В висках застучало.
Прикована!
Как собака.
Горло сжал ужас.
Тяжесть кандалов на ноге показывала безнадежность ее положения. И, похоже, будет еще хуже.
Выхода нет.
Она глубоко вздохнула и начала осматривать и ощупывать тело. На ней по-прежнему джинсы и свитер, в которых она шла на встречу с Фионой. Свитер весь влажный от грудного молока, в комнате стоит кисловатый запах.
Она чувствовала себя грязной, тело затекло, но серьезных повреждений не было. Челси пошевелила руками и ногами. Все кости целы.
Так, теперь надо осмотреть место заключения
Кровать оказалась простой походной раскладушкой. К бочке рядом с кроватью прикреплен тусклый фонарь. Комната площадью примерно восемь на десять футов. Стены, обшитые гофрированным металлом, образуют прямоугольную коробку.
Держась одной рукой за кровать, чтобы не упасть, она с трудом встала на ноги. Ощутила ступнями фанерный пол. Когда нахлынувшее головокружение прошло, она подняла руки вверх, но до потолка, сделанного все из того же гофрированного металла, не дотянулась.
Холодная прочная сталь.
Челси содрогнулась.
Контейнер для перевозки?
Она никогда не бывала внутри контейнера, но, похоже, так и есть.
Значит, сделать подкоп не получится. Окон нет. Судя по сырости и прохладе, контейнер стоит либо на улице, либо под землей.
Только бы не под землей.
От мысли о том, что она может быть погребена заживо, зачесалось все тело. Ее охватила паника, назойливая, как пчелиный рой.
Челси удалось отогнать ее, запрятать до поры до времени на задворки сознания.
Новый проблеск в памяти.
Очень похоже на галлюцинацию, но все же это реальное, пусть и туманное, воспоминание. Физически осязаемое, присниться такое не может.
Его плечо впивается ей в живот. Она с трудом контролирует мышцы шеи, и голова падает ему на спину. Запах его пота. Он несет ее сквозь тьму, как пожарные выносят пострадавших из огня.
Секундная вспышка в памяти погасла так же внезапно, как и возникла. Опять накатила тошнота. Челси по-прежнему совсем не помнила ни сам момент похищения, ни то, как он затаскивал ее в эту комнату.
Может быть, память еще восстановится полностью. А может быть, и нет. Сейчас главное попытаться выбраться отсюда. Она нужна семье.
Выходя в тот вечер из дома, она предвкушала пару часов разговоров с Фионой. На тот момент вечер, проведенный без грязных пеленок, сопливых носов и объяснений трехлетней девочке, почему у ее брата есть пенис, а у нее нет, казался ей верхом блаженства.
А теперь единственное, чего ей хотелось увидеться с семьей.
Она ужасно хотела носить Уильяма на руках. Вдыхать запах детского шампуня. Свернуться калачиком в кровати Беллы и почитать ей перед сном книжку, наблюдая, как у девочки слипаются глазки. Или смотреть, как дочка носится по опавшей листве и делает свое первое неуклюжее сальто на заднем дворе.
Ей хотелось сказать мужу, что она любит его.
От мыслей о детях на глаза навернулись слезы. Она просто обязана отсюда выбраться и сделать все возможное, чтобы воссоединиться с детьми. До последнего вздоха. Она вытерла лицо и всхлипнула. Не стоит тратить силы на слезы.
Для того, чтобы дотянуться до фонаря, ей пришлось натянуть цепь до предела. Приподняв фонарь, она осмотрела дальние стены и углы своей новой тюрьмы.
В одном углу пластмассовый кувшин, в другом ведро.
Звеня цепью позади себя, она пересекла комнату. Дотянувшись до кувшина, сняла крышку и принюхалась. Вода?