– Вы не должны были этого говорить, – прошептал Джеффри, когда они с Кейт подошли к их ложе, расположенной в третьем ярусе. – О нас с вами могут пойти всякие сплетни по всему Лондону, будто мы проводим вечера вместе.
Но Кейт была уверена, что герцог не опустится до сплетен. Такой человек, как он, должен быть выше этого.
– Я уверена, он понял, что я просто пошутила, – сказала она, надеясь успокоить Джеффри. Похоже, ей это удалось: юноша расслабился и больше на эту тему не заговаривал.
Они заняли свои места, и опера продолжилась. Отец явно наслаждался представлением, но для Кейт вечер потерял всякую привлекательность. Ей приходилось прилагать максимум усилий, чтобы не смотреть на соседнюю ложу. Где-то посередине второго действия она извинилась и отправилась в дамскую комнату, мысленно пожелав Белдону гореть в аду.
* * *
Как ни пытался Рэнд сосредоточиться на спектакле, мысли его вновь и вновь возвращались к Кейт. Он машинально обводил взглядом ложу за ложей, пока наконец не увидел ее. Она сидела рядом с Джеффри Сент-Энтони, и Рэнд одарил соперника злобным взглядом.
Он понимал, что не имеет никакого права ревновать Кейтлин Хармон, ведь она ему никто. И, тем не менее, увидев ее вместе с Сент-Энтони, Рэнд почувствовал, что у него перехватило дыхание, словно он получил удар в солнечное сплетение.
И зачем он только так немилосердно измывался над ней во время перерыва! «Наверное, вас ждет поздний ужин на двоих»...
Вот и получил сполна, идиот этакий. «Совершенно верно, ваша светлость».
Рэнд заскрежетал зубами от злости. Единственное, что утешало, – Кейт не осталась равнодушной, увидев его со спутницей, хотя и попыталась напустить на себя безразличный вид. Энн Стэнвик молода, красива и уже влюблена в него. И Кейт явно это заметила. Рэнд чертыхнулся, в который раз пожалев о том, что услышал в тот вечер на балу ее смех.
Он машинально еще раз взглянул на ложу, где Кейт сидела рядом с Сент-Энтони, и впервые заметил по другую сторону от нее еще одного мужчину – ее отца, Донована Хармона.
Черт подери! Так, значит, она все-таки не одна с Сент-Энтони, как пыталась его уверить! Рэнд почувствовал одновременно и ярость, и облегчение.
В этот момент Кейт встала и, сказав что-то своим спутникам, вышла из ложи.
– Прошу меня простить, Энн, я сейчас вернусь, – прошептал Рэнд девушке, после чего повернулся к лорду и леди Бейнбридж, родителям Энн, сидевшим за его спиной. Извинившись, он поднялся и, выскользнув из ложи в холл, последовал за Кейт. Следить за ней не составляло никакого труда: огненно-рыжие волосы были видны издалека. Заметив, что она скрылась в дамской комнате, Рэнд занял пост у двери и стал ждать.
Когда несколько минут спустя она вынырнула из-за тяжелых бархатных синих штор, Рэнд по-прежнему стоял, прислонившись к стене, пытаясь сдержать нетерпение и казаться безразличным. Она тотчас же заметила его, и щеки ее залила краска смущения, а глаза гневно вспыхнули. Рэнд едва сдержал улыбку. Черт побери, как же она хороша!
– Что вы здесь делаете? – бросила Кейт, подбоченившись.
Рэнд оттолкнулся от стены с самым что ни на есть беззаботным видом, хотя ему нелегко было этот вид изображать.
– Ты прекрасно знаешь, что я делаю. Жду тебя.
– Зачем? Вам мало одной женщины на вечер? – Она попыталась обойти его, но он схватил ее за руку.
– Энн Стэнвик – не женщина, а девушка. А еще она – моя кузина, юная и впечатлительная. В следующий раз, когда будешь заглядывать в нашу ложу, обрати внимание на то, что позади нас сидят ее родители.
Кейт захлопала глазами, смутившись от того, что ее застали за таким неприличным занятием, как подглядывание.
– Ее родители? – переспросила она, чтобы хоть что-то сказать.
– Совершенно верно. Кейт откашлялась.
– Ну что ж... Желаю вам всем приятного вечера.