Почему нет? Она засияла смущенно и задорно. И очень заразительно, обеспечив улыбками всех, включая стонавшего Шурика.
А богиней?
Еще бы!
А домой?
Как булыжничком по макушечке. Тома потускнела:
Как нам вернуться?
Она бережно промакнула тряпкой ногу Шурика. Кровь прибывала.
Послышался новый шум, и мы одновременно обернулись.
Всадник. С мечом. В легких кожано-металлических доспехах, с приоткрытыми ногами в поножах. Руки защищены по локоть, начиная от запястья. За спиной небольшой круглый щит. Шлем ничем не закрывал загорелое волевое лицо.
Все-таки мы в прошлом. Мозги вскипели, пытаясь идентифицировать эпоху. Перед нами не рыцарь, они одевались в железо полностью. А конь уже со стременами. Получается, нас перенесло в мир, отставший от нашего лет этак на тысячу-две.
Но если это не Земля в нашем понимании Ох, сколько книг и фильмов вспомнилось, где совмещаются рыцари и современная техника, магия и звездолеты, драконы и пушки.
Всаднику охрана салютовала копьями и своей непонятной «Калевалой». Он принял приветствие поднятой рукой.
Шурик приподнялся на локте, пытаясь разглядеть происходящее, Малик и Тома встали, и я вслед за ними. Томина рука нашла мою и крепко сжала. Учитывая габариты Малика, мы смотрелись как родитель с непутевыми чадами, которые неудачно выгуляли собачек. Вот, дескать, и случайному прохожему досталось. А вы, люди добрые, проходите себе мимо, сами разберемся
Вышколенная коняга сделала несколько шагов вперед, на сено. Всадник нас не боялся.
Вас два и два? Голос был громким и отчетливым. Не немцы? Общий язык разумеете?
Как говорил дедушка, интересно девки пляшут. Немцы наверняка в устаревшем смысле, а не то, что сразу приходит в голову. На местных-то, надеюсь, фашисты в сорок первом не нападали.
Общий язык, слыхали? прошептала Тома. Тоже русский, как у нас. Мы в древней России?
Тогда уж в Руси, поправил я. Или в Гардарике. Или в Орде. Или в какой-нибудь Гиперборее. Я читал много теорий
А два и два это как?
Думаю, он про взрослых и детей, ответил Томе Малик. Двое нас с Шуриком, и вы, тоже двое.
Пышущая гневом Немезида в Томином обличье прошипела, испепеляя взглядом:
Я не ребенок!
Мнение пятнадцатилетней девочки интересовало Малика как хомяка телереклама отбеливателя. Он провозгласил в сторону леса:
Разумеем. Да, нас два и два, один взрослый сильно ранен, нужна помощь. Мы с Земли. Россия. Двадцать первый век.
Его слова еще грохотали над долиной, когда снизу послышалось тихое:
Ты хоть и кацюк, но совершенно не умеешь делать гешефт.
Что? не сообразил Малик.
Кто? одновременно переспросил я.
Говорю: ума палата, только ключик потерялся. Твое дело узнавать, а не сообщать, информация главная ценность. А то и жизнь. Затем Шурик соизволил ответить мне: Кацюк от «кацо», так иногда товарищей «кавказской национальности» называем. Негатив в этом определении можете искать с тем же успехом, как пульс на мумии.
Имена и прозвища! потребовал всадник.
Говорить? тихо осведомился Малик.
Можно. Только не паспортными данными, никаких фамилий, явок, паролей. Как-то помягше. Сыграй им наши ники как вкусный борщ.
Я Малик, представился Абдул-Малик. Раненый Шурик. А это, его испачканное кровью узкое лицо мотнулось назад, в нашу сторону, Чапа и Тома. А вы кто?
Ответа не последовало. Вместо него раздалась команда:
Чапа и Тома, подойдите.
Машинально начав движение вперед, мы врезались в чугунный шлагбаум приподнятой руки Малика.
Чапа и Тома, подойдите.
Машинально начав движение вперед, мы врезались в чугунный шлагбаум приподнятой руки Малика.
Сначала назовитесь, непререкаемо объявил он всаднику.
Тот проигнорировал:
Чапа и Тома, вы слышали?
Знаете, как работает паровоз? Раскочегаренный котел закипает, его распирает изнутри, и высвобожденная мощь толкает всю махину вперед Я не дал нашему единственному защитнику вспылить, мой выкрик успел предотвратить непоправимое:
Не пойдем, пока не назоветесь и не скажете, что собираетесь с нами сделать.
Как ни странно, подействовало.
Я царевич Гордей Евпраксин. Вы долгожданные гости. Я обеспечу достойные трапезу, наряд и защиту в пути. В башне ждет торжественный прием. Продолжение последовало совсем нормальным тоном, по-свойски: Не бойтесь, идите сюда. Не представляете, как мы вам рады.
Ух ты: царевич! У Томы засияли глаза.
Впрочем, для принца на белом коне, что живет в грезах каждой девчонки, этот наследник престола был староват, неказист, да и конь не вышел ни цветом, ни ростом.
Идти? шепнул я.
А что остается? Условие он выполнил.
Малик был логически прав, но копейщики на заднем фоне не излучали радость гостеприимства. Что-то было не то, хотя опасность больше не ощущалась.
Идите. Малик подтолкнул нас в спины. Я прикрою.
Мы двинулись к всаднику. Шаг за шагом, стараясь не упасть на ппроминавшейся тверди, иногда помогая друг дружке. Малик закрыл собой Шурика, но стойка показывала: в любой миг он готов прыгнуть вперед и драться за любого из нас до последнего.
Из леса вышли еще три копейщика плюсом к пяти присутствующим. Когда наши стопы коснулись нормальной почвы, они построились в ряд, уперев копья в землю, и чуточку присели. Странный, но вполне понятный жест почтения. Вроде микро-реверанса.