В комнате становится совсем тихо, и я ощущаю незнакомое желание заполнить эту тишину словами:
Мне нравилось наблюдать за Рэйзором, как он начинал ценить в Куинн то, что было нетипичным. Она худая и молчаливая. Совсем не амазонка. Ее достоинства в мелочах: она наблюдательна, доверяет самой себе, не сомневаясь. И я хочу убедиться, что это не упустят. В книге много действий и жестокости, но Рэйзор не строит иллюзий насчет нее, когда она только учится драться. Его поражает, когда она выясняет, как ему противостоять.
Я смотрю на Бенни. Сейчас я говорю максимально откровенно о своей книге, и на его лице ясно читается удивление.
Сколько тебе было лет, когда ушла мама? догадывается Остин. Он разговаривает со мной так, будто в комнате больше никого нет, и из-за тишины легко представить, что это на самом деле так.
Двенадцать. Сразу после того, как папа вернулся из Афганистана.
Комната, кажется, погрузилась еще в большее безмолвие, и Остин тяжело вздыхает: «Блин, это дерьмово».
Я наконец смеюсь.
Он снова наклоняется, и его взгляд становится настойчивым, когда он говорит:
Я очень люблю эту историю. И этих персонажей. И у нас есть сценарист, который сделает из этого шедевр. Знаешь Лэнгдона Макафи?
Я мотаю головой, смущенная тем, что, мне кажется, я должна его знать, но Остин только отмахивается от меня.
Он обалденный. Спокойный, умный и организованный. И хочет писать сценарий вместе с тобой.
От неожиданности я открываю рот я буду писать сценарий! но ничего, кроме сдавленного возгласа, у меня не выходит.
Не обращая внимания на мое потрясение, Остин продолжает:
Я не хочу слишком много об этом говорить, ладно? И сам уже кивает, будто подсказывая: Я хочу, чтобы получилось все, чего ты хочешь. Наклонившись, он улыбается: Хочу, чтобы ты увидела, как твоя мечта претворяется в жизнь.
Я не хочу слишком много об этом говорить, ладно? И сам уже кивает, будто подсказывая: Я хочу, чтобы получилось все, чего ты хочешь. Наклонившись, он улыбается: Хочу, чтобы ты увидела, как твоя мечта претворяется в жизнь.
Расскажи еще разок и поподробнее, просит Оливер. Не уверен, что в первый раз ты говорила по-английски.
Он прав. Я еле дышала, с трудом соображая, какие подобрать слова, с тех пор как ворвалась, болтая без умолку, в его магазин комиксов Downtown Graffick. Оливер смотрел на меня, и его милая улыбка медленно таяла, превращаясь в замешательство, пока я фонтанировала сотнями бессвязных слов посреди магазина. Я провела два часа в дороге от Лос-Анджелеса, вися на телефоне с папой и пытаясь переварить, о чем говорили на встрече. Не то чтобы это действительно помогло, потому что, вот, пожалуйста, говорить об этом вслух в присутствии одного из важных для меня людей становится еще более сюрреалистичным.
За все те восемь месяцев, что мы дружим, не думаю, что Оливер видел меня в таком состоянии задыхающуюся и заикающуюся, на грани слез от потрясения. Я всегда гордилась собой, что я спокойная и невозмутимая даже в кругу друзей, и сейчас пытаюсь взять себя в руки, но это чертовски трудно.
Они
снимают
фильм
на основе моих детских идей.
Ладно. Я делаю большой вдох и медленно выдыхаю. На прошлой неделе позвонил Бенни и сказал, с фильмом что-то происходит.
Я думал, он только разослал
Несколько месяцев назад, перебиваю его я. Все верно. Или это была тишина перед взрывом? Потому что по дороге от его офиса к их он сказал мне, что была настоящая битва за право. Я прижимаю ладонь ко лбу: Я вспотела. Ты только взгляни на меня: я вся мокрая.
Он смотрит на меня, и его взгляд смягчается. Потом, засмеявшись, он слегка качает головой и возвращает свое внимание к только что вскрытой коробке с книгами:
Это невероятно, Лола. Просто продолжай рассказывать.
Всех сделали Columbia и Touchstone[5], говорю я. Мы были в их офисах и встречались кое с кем.
И? Глядя на меня, он вытаскивает книгу из коробки. Они были впечатлены?
Думаю, я останавливаюсь на полуслове, вспомнив, как это ощущалось, когда Остин перевел свое внимание на остальных и встреча превратилась в мешанину названий и пометок типа «внести в расписание Лэнгдона первую встречу по обсуждению сценария и посмотреть, можем ли мы к полудню предоставить Митчеллу план кассовых сборов», да. Там были пара неразговорчивых, но исполнительный продюсер Остин Адамс был по-настоящему милым. А я была так потрясена, что не знаю, сколько мне понадобится времени, чтобы к этому привыкнуть. Проведя обеими руками по волосам, я поднимаю голову вверх: Все это такое безумие. Этот фильм.
Ага, фильм, представляешь, вторит мне Оливер, и когда я поворачиваюсь к нему, вижу, как он смотрит на меня своими загадочными голубыми глазами. Он облизывает губы, и мне, пожалуй, стоит отвернуться. Он мой муж в прошлом и увлечение в настоящем, но оно всегда будет безответным: наш брак в общем-то никогда не был настоящим. Это было «что мы сделали в Вегасе».
Конечно, две другие пары, что встретились в Вегасе, наши друзья Миа с Анселем и Харлоу с Финном, сейчас счастливо женаты. Но иногда мы с Оливером, особенно когда выпьем, любим похвалить друг друга, что мы единственные, кто провернули эту свадебную ерунду в Вегасе, как нормальные люди: сначала сожаление, затем аннулирование и похмелье. И учитывая эмоциональную дистанцию, которую он всегда держит, я почти уверена, что из нас двоих он тот, кто на самом деле одобряет такое решение.