Линочка, помоги мне на стол накрыть, сказала мама, когда в разговоре возникла пауза.
Да, конечно, кивнула в ответ и, проигнорировав красноречивый предупредительный взгляд Титова, пошла за матерью.
Господи, откуда он? Кто он? зашептала она, стоило только нам скрыться за дверями кухни.
Я вздохнула и села за стол. Конечно же, ещё заранее пыталась продумать, что и как сказать родным, но на деле всё оказалось гораздо сложнее.
Его зовут Владислав Титов. Он известный бизнесмен.
Так
Мы познакомились не так давно.
И теперь ты с ним живёшь? нахмурилась мама.
Она достала тарелки и ножи, вынула из шкафчика салфетницу. В каждом мамином движении и предмете обстановке я видела то родное и близкое, чего мне так не хватало всё это время.
Да, мам. Мы с ним в общем, поженились.
Господи! снова воскликнула мама и опустилась на стул напротив. Она смотрела на меня так пристально, что мне даже стало не по себе. Но мыслей её прочитать я, естественно, не могла. Думает, что я скрывала Влада всё это время? Что ж, именно в этом на её месте я бы сама себя и заподозрила.
Ох, доченька Это из-за того, что он на Севика нашего похож?
Один бог ведает, чего мне стоило сдержать себя и не разрыдаться. Слёзы душили, в носу стало свербить. Наш Севик. Наш. Как же он мне сейчас был нужен!
Я просто решила, что мне пора начинать жить дальше, проговорила я те слова, за которые тут же себя возненавидела. Но какую ещё ложь сказать матери, я не знала. Пусть уж лучше думает, что всё происходит по моей воле и я пытаюсь жить счастливо, а не подозревает всякое.
Наверное, это правильно, с сомнением в голосе сказала она, и я кивнула. Нет, ты не подумай ты действительно должна жить дальше, просто
Я вновь закивала, прекрасно понимая, о чём она. Жить дальше, выйдя замуж за копию своего мужа было довольно странным.
Ладно, мамуль. Давай уже на стол накроем, я проголодалась, сказала я, произнеся очередную ложь. Но как переключить мать на более нейтральную тему, попросту не знала.
Ужин прошёл относительно хорошо. Если так можно было назвать едва ли не гробовое молчание и попытки Титова это самое молчание разбавить хоть чем-то. Он перебрал едва ли не все возможные темы, способные заинтересовать моего отца или мать. Рыбалка, книги, охота. Дело дошло даже до огорода, и я едва сдержала смех, когда мама всё же начала беседовать с ним о редиске.
Я в свою комнату схожу, сказала я, стоило зайти речи о вечернем поливе. Заберу кое-что из вещей.
Влад снова послал мне свой фирменный взгляд видимо, решив, что я недостаточно хорошо поняла его в первые сто раз и я направилась к себе.
Первым делом собиралась отыскать документы, переданные мне после смерти Севы. Но забирать их пока не планировала. Найдя конверт в одном из ящиков стола, я вынула его и повертела в руках. Ничего примечательного. Коричневая плотная бумага, ни надписей, ни штампов. Внутри прощупывалось что-то вроде сложенных вдвое листов и какой-то небольшой прямоугольник. Я нахмурилась, размышляя о том, стоит ли открывать конверт, и когда пришла к однозначному выводу, что стоит, в коридоре послышались шаги.
Быстро сунув документы обратно, я повернулась к двери ровно в тот момент, когда в комнату зашёл Титов. И сразу, будто именно он был хозяином этой спальни, прошёл внутрь. Заложил руки в карманы брюк, осмотрелся.
Взгляд Влада упал на несколько фотографий, стоящих на полках и комоде. Я специально расставила как можно больше таких снимков. Я и Сева фотографии со свадьбы, с дачи, с Нового года. Какими счастливыми мы были на каждой из них
Когда Титов подошёл к одному из снимков и взял его в руки, я огромным усилием воли удержалась, чтобы не закричать, чтобы поставил его на место. Влад хмурился, разглядывая Севу, его глаза снова потемнели.
Ты закончила сборы? наконец, спросил он, едва ли не бросая фотографию обратно на полку.
Ещё нет. Мы торопимся? совладав с эмоциями, уточнила в ответ.
Торопимся, отрезал Титов и прежде, чем выйти, прорычал: И не смей тащить с собой эти снимки!
После чего оставил меня наедине с уже готовым ответом, который, впрочем, так и не слетел с моих губ.
Мы возвращались тоже молча. Титов, сжав челюсти с такой силой, что на скулах заиграли желваки, уверенно вёл машину, я же сидела, стараясь не думать о том, что он мне сказал перед тем, как мы уехали. Потому что сразу же изнутри начинал рваться протест. Никто не смел запрещать мне помнить Севу и считать его тем, рядом с которым все остальные мужчины меркли. Никто! Особенно человек, который насильно взял меня в жёны.
Торопимся, отрезал Титов и прежде, чем выйти, прорычал: И не смей тащить с собой эти снимки!
После чего оставил меня наедине с уже готовым ответом, который, впрочем, так и не слетел с моих губ.
Мы возвращались тоже молча. Титов, сжав челюсти с такой силой, что на скулах заиграли желваки, уверенно вёл машину, я же сидела, стараясь не думать о том, что он мне сказал перед тем, как мы уехали. Потому что сразу же изнутри начинал рваться протест. Никто не смел запрещать мне помнить Севу и считать его тем, рядом с которым все остальные мужчины меркли. Никто! Особенно человек, который насильно взял меня в жёны.