Зорин только сидел и качал головой. Степень продажности, беззакония и неприкрытого цинизма поражала.
Захарчук знал? тихо спросил он.
Догадывался. Насколько мне известно, он даже пытался расследование провести, комиссию сюда послать. С особыми, значит, полномочиями.
И что?
А ничего. Позвонили ему, сказали, что этого делать не надо. По-моему, даже подробностей объяснять не стали. Просто велели забыть и все. Он и забыл.
Дима не верил своим ушам. Боже, что происходит в этом городе? Что происходит с людьми? Захарчука он считал чуть ли не отцом, старался во всем подражать ему. Ставил в пример остальным бойцам. И теперь узнать о нем такое! Зорину казалось, что он до этого дня жил не просто в розовых очках, а в трех розовых очках, завернутых в толстый слой ваты. И теперь этот защитный, уютный слой в одночасье сорвали, подставив голую кожу под удары отвратительной истины и нелицеприятной правды.
А что сейчас случилось? Почему на этот раз нас привлекли? спросил он, чтобы хоть как-то отвлечься.
На этот раз все пошло по-другому. Раньше бегунки, как только колючку пересекали, мигом к нам бежали. Среднее время поимки составляло примерно три часа.
А сейчас? Вроде бы с момента их побега только часов шесть прошло.
Анатолий расхохотался.
Наивный. Так тебе все и рассказали. Ага, держи карман шире. Их неделю не было.
У Дмитрия отпала челюсть.
Как неделю?
А вот так. Колючку пересекли, а к нам не пришли. Видимо, поняли, что их здесь ожидает. Пошарили вдоль границы ноль. Даже казачка заслали в город поспрошать, не появлялись ли новенькие. Тоже ноль. Реакторские запаниковали. Видимо, что-то у них там происходит, о чем вообще никому знать не надо. Напрягли городских, заодно решили гетто проверить. Для этого вас и позвали.
А че ж сами не пошли?
Толя выпучил на него глаза.
Ты чего, дурак? На фига нам самим рисковать? Мы вас в качестве живого щита взяли. Наткнулись бы на проблемы, вами бы прикрылись. Вот так.
Ну, ты и сволочь!
Какой есть.
Зорин чувствовал, как его, словно нашкодившего котенка, раз за разом макают в вонючую лужу. С каждой фразой Анатолий опускал его все ниже и ниже, постепенно открывая его истинное положение в этом мире.
А что там этот Аркадьич? пересилив себя, спросил Дмитрий. Не время сейчас было устраивать свары с погранцами, какими бы сволочами они ни оказались.
А черт его знает, ответил лейтенант, и в его голосе Дима услышал нотки облегчения, словно тема его отношений с Темными было для него неприятна. Много чего болтают. Про беспредел, про убийства. Даже про каннибализм. Никто ничего толком сказать не может. Кто туда уходил, не возвращался. Был один, кого они вернули, но я тебе про него рассказывал.
А почему его вернули?
Так он сын нашего Степаныча. Вот и вернули.
А что ж вы с ними не разберетесь? У вас под носом такое творится, а вы сидите и ничего не делаете?
А зачем что-то делать? Начнем бучу, сюда ваши понаедут, все дела тут похерят. А так мы к ним не лезем, они к нам. Соблюдай правила и все будет тихо. Да и реакторские не велели к ним соваться. Наверное, дела у них с Аркадьичем какие-то.
Анатолий замолчал. Дмитрий тоже не знал, что сказать. Молчание затянулось. Было слышно, как вдалеке гомонят погранцы да где-то в комнате тикают часы.
Почему ты мне все это говоришь? Меня сейчас заберут, я же все расскажу.
Толя посмотрел на него с жалостью.
Что ты расскажешь? Кому ты расскажешь? Захарчуку? Он сам замазан, клейма негде ставить. Да и кто поверит дезертиру, покинувшему свой пост в тяжелое для города время? Не смеши.
Ну и зачем?
Тот наклонился вперед.
А ты зачем в бега подался? спросил он в ответ.
Зорин задумался, стоит ли рассказывать, а затем мысленно махнул рукой.
Жену они мою украли. Беременную. Прямо из дома забрали, пока я по городу бегал. Я одного ихнего прижал, его ко мне подселили, чтоб следил, он мне все и рассказал.
Что рассказал?
На реактор они всех повезли. На работы. А ребенка моего на опыты, как генный материал.
Анатолий откинулся на спинку кресла.
Вот суки, прошептал он.
Дмитрий прищурился.
А чего это ты вдруг их так невзлюбил? На них же работаешь? И кому ты о нас сообщил? Захарчуку или своим хозяевам? Скоро нас заберут?
Его собеседник при этих словах поморщился.
Никому я еще не сообщил. Вашим смысла не вижу. А этим Перегнули они палку сегодня. Чересчур перегнули. Я видел, как людей везли. В грузовиках, как скот. Только руки наружу торчали. Нельзя так. Одно дело пропустить кого или поймать ихних же беглецов. Но чтобы так! Там еще сына нашего Степаныча везли.
Как везли? Он же погранец, ты же рассказывал!
Лейтенант усмехнулся невесело.
Был погранец, да вышел весь. Он, когда от Аркадьича вернули, совсем крышей потек. Плакал постоянно, бредил, темноты стал бояться. Пока раны да переломы залечивали, думали, оправится. А потом поняли, что нет. Вот его в теплицы и отправили, от греха подальше. Если чего и сболтнет, так кто полудурку поверит? Степаныч, как узнал про парники, так аж пить перестал. Нам приказ пришел в определенное время открыть ворота. Но как колонна показалась, Степаныч вышел наружу. Никто от него такого не ожидал. Выбритый, в форме, весь в медалях. И без ОЗК. Его пытались остановить, так он пистолет достал, пригрозил пристрелить любого, кто ему будет мешать. И знаешь, руки у него совсем не дрожали. Бывало, горлышком в стакан попасть не мог, а тут ствол тебе в лоб смотрит, как влитой, ни влево, ни вправо. И взгляд. Давно я у него такого твердого взгляда не видел. Да что там никогда не видел. Встал он перед воротами, грудь в медалях выпятил и руку поднял, мол, останавливает он их.