Серебристо-серые глаза снова вспыхнули, она сжала губы.
Да, я имею в виду именно это.
На мгновение Алекос лишился дара речи.
Почему ты скрывала это от меня? в конце концов спросил он, и его голос дрогнул.
Я пыталась сказать тебе тогда, давно, ответила она. Когда пришла к тебе домой.
Ты пыталась? Ты не сказала ничего похожего! Алекос сделал глубокий вдох, вспоминая ту короткую напряженную встречу. Он был страшно зол, еще не успев прийти в себя после постыдной экзекуции, которой подверг его отец Иоланты, и подозревал, что она принимала участие в его унижении. А она Она испугалась. Алекос помнил, как она дрожала, каким бледным сделалось ее лицо с огромными от страха глазами. Он велел ей убираться, и она ушла. Выбежала из комнаты, как будто он гнался за ней. Я тебя спрашивал. Это он тоже помнил. Я специально спросил тебя, не беременна ли ты от меня.
И добавил, что если нет, то я должна сейчас же убраться, выпалила в ответ Иоланта. Не самая дружеская реакция.
Мы никогда не были друзьями, холодно заметил Алекос. Но я ждал, что ты честно ответишь на мой вопрос.
А почему я вообще должна была тебе отвечать? гневно возразила Иоланта. Ты отнесся ко мне с откровенным презрением. Но сейчас я не хочу об этом говорить. Я хочу знать, сохранишь ли ты «Петра инновейшн» для Нико теперь, когда знаешь, что он твой сын.
Значит, ты решила открыть карты не потому, что тебя мучает совесть, задумчиво произнес Алекос. Ты рассказала мне, что он мой сын, только потому, что хочешь сохранить компанию. Это все, что тебе от меня надо.
Да. Она ничуть не смутилась. Я хочу, чтобы Нико получил то, на что имеет право от рождения.
О каком праве ты говоришь, если биологически он даже не имеет отношения к Лукасу Каллосу?
Я часто задаюсь вопросом, как тебе удалось очаровать меня в ту ночь. Потому что с тех пор я определенно ни разу не видела в тебе того человека.
А я вообще сомневаюсь, что старался тебя очаровать, фыркнул Алекос. Разве что ты сама хотела, чтобы тебя очаровали и даже соблазнили.
Зачем мне это было нужно?
Понятия не имею. Может, ты хотела меня подставить, а может, досадить своему отцу
Что?!
Я знаю, что он держал тебя под замком. Возможно, ты по-детски решила, что, переспав со мной, сумеешь ему отплатить? Он пожал плечами. В любом случае я хорошо усвоил, что в вашей злополучной семейке никому нельзя доверять. Алекос не собирался рассказывать Иоланте, как четырнадцать лет назад ее отец заманил его в «Петра инновейшн» и украл у него идею, оставив Алекоса за бортом. Петракис лишил его средств к существованию, лишил дружбы с человеком, которому он доверял. Хотя, скорее всего, Иоланта все равно бы ему не поверила. В любом случае он уже совершил свою месть. Просто эта месть оказалась не такой сладкой, как он предвкушал.
Ты будешь настаивать на проведении теста? спросила Иоланта после небольшой паузы. Она говорила устало, как будто больше не хотела с ним спорить. Алекос заметил, как поникли ее хрупкие плечи. Но, даже несмотря на ее усталый вид, Иоланта по-прежнему была красива. Темно-синее платье-футляр подчеркивало ее гибкую фигуру. Она убрала волосы назад, закрепив их зажимом, и лишь несколько иссиня-черных прядей завитками обрамляли ее лицо.
Конечно, буду, ответил он. И его смутило, как спокойно Иоланта отнеслась к этой перспективе. Она выглядела раздражающе уверенной и этому могла быть только одна причина.
А когда ты получишь результат? спросила Иоланта. Ты остановишь процесс ликвидации «Петра инновейшн»?
Алекос попытался собраться с мыслями. Все происходило так стремительно. Сын. Он не мог себе этого представить, не мог постичь
А Иоланта ничего ему не сказала. В этом виделась такая бездна презрения, которую он даже не мог предположить. Хуже всего того, что она сделала раньше.
Я не стану принимать решений, пока отцовство не будет установлено абсолютно точно.
Хорошо. Это займет всего несколько дней. Но обещай мне, что не станешь ничего предпринимать в отношении «Петра инновейшн».
Ладно, в конце концов бросил он.
Ты сам распорядишься насчет теста или мне этим заняться?
Я все сделаю.
Спасибо. Иоланта повернулась, чтобы уйти, и Алекос ощутил острое желание окликнуть ее. Заставить остаться. Сказать Но что? Он сам не знал. Сейчас их ничего не связывало, кроме ребенка.
Прошу прощения, Иоланта.
Она закрыла глаза, чувствуя себя слишком усталой, чтобы выслушивать очередные плохие новости.
Ничего страшного, Антонис, сказала она. За последнюю неделю, разбираясь в плачевном состоянии дел Лукаса, они с поверенным стали называть друг друга по имени. Вы ни в чем не виноваты.
Он никогда не говорил мне
Ничего страшного.
Еще несколько любезностей, и она повесила трубку. Голова шла кругом. Лукас не только оставил финансы компании в плохом состоянии, но сделал то же самое со своим личным имуществом. Антонис всю неделю занимался изучением финансовой ситуации своего клиента и не мог сказать ничего хорошего.
Сберегательный счет, где лежали деньги, унаследованные Иолантой от отца, оказался пуст, их роскошный таунхаус перезаложен, частный остров, по поводу которого иронизировал Алекос, отошел банку. Единственное, что у нее осталось, это сорок процентов «Петра инновейшн». Но она не хотела продавать их. Иоланта встала с кресла в маленькой утренней гостиной и подошла к окну, открытому навстречу летней ночи. Прислонившись лбом к ставне, она думала, как мог Лукас оставить ее практически без гроша.