Ксандер усадил ее в автомобиль, коснувшись ее руки, и этого было достаточно, чтобы пробудить в ней желание. Он захлопнул дверцу, обходя машину, ослабил галстук и сел на место водителя. Обратная дорога до заповедника заняла около пяти минут.
Ксандер припарковал «мерседес» у дороги и повернулся к ней лицом; она неотрывно смотрела на его губы, в его глаза. Он накинул ей на шею свой галстук и притянул к себе. Растворяясь в ощущении близости, сгорая от ненасытного желания, они прильнули друг к другу губами.
Ксандер запустил пальцы в ее волосы, и они тотчас рассыпались, словно ожив, укрыв их чувственным огненным облаком.
У Ксандера вырвался низкий, гортанный стон, его нога прижалась к ее бедру какие возбуждающе твердые мышцы. Он укрыл ее своим телом, вдавив сильными, мускулистыми руками в угол сиденья. Его ладонь устремилась вверх по ее ноге, остановилась на бедре, сжала его, и тут он резко притянул ее к себе, сгорая от возбуждения.
Морин прогнула спину, словно что-то болезненное вдруг вонзилось в нее. Когда она приподнялась и подалась ему навстречу, Ксандер застонал в ответ и еще отчаяннее вдавил ее в кресло.
Черт! вскрикнула Морин и, потянувшись, вытащила из-за спины твердый футляр.
Прости, пробормотал Ксандер, почти не отрываясь от ее губ и стараясь на ощупь отыскать любые другие предметы, которые могли бы отвлечь ее. Он бросил футляр за сиденье, и тот упал на его портфель.
Ничего. Морин решительно привлекла его к себе и сорвала с его губ еще один пьянящий, головокружительный поцелуй.
Ксандер спустил с плеча ее платье и, взяв ладонью ее грудь, стал водить большим пальцем по затвердевшему соску. Все ее тело пронзали искры желания. Он склонился и прильнул губами к ее груди. Морин не могла больше сдерживать себя и, подавшись вперед, прижалась к нему бедрами.
Она отбросила все страхи и тревоги, ведь уже достаточно времени было потрачено на пустое притворство. Она хотела его.
Нужно предохраняться, простонал Ксандер. Из-за тебя все мои мысли спутались, я уже почти не способен ясно мыслить. Он торопливо провел руками по своим спутанным волосам. Я не могу поверить, что позволил зайти всему так далеко здесь, прямо на дороге, где кто угодно может наткнуться на нас. Дай мне минутку немного прийти в себя и решить, куда нам с тобой отправиться.
Морин что было сил старалась обуздать свою страсть, что пронизывала ее тело, когда она смотрела на Ксандера, лежащего с закрытыми глазами и пытавшегося овладеть собой. Она была так решительно настроена ждать, но нечто, возможно, буйство шторма, или образы Ксандера в кругу семьи, или неодолимый магнетизм всех обстоятельств и переживаний вместе, вдруг пробудило в ней неистовую бурю.
Она не хотела ждать больше ни секунды.
Ко мне.
Что?
Она не хотела ждать больше ни секунды.
Ко мне.
Что?
Поедем ко мне. Морин взяла в ладони его лицо и нетерпеливо объяснила: Там можно уеди ниться и есть презервативы.
Его глаза вдруг расширились от осознания происходящего.
Так точно, мэм.
Он вернулся на место водителя и, развернув «мерседес», вжал в пол педаль газа, лишь позволив ей пристегнуть ремень безопасности. Их затрудненное, частое дыхание заполняло салон роскошного автомобиля, пока они, побивая все рекорды скорости, неслись по грязной дороге к ее домику. Каждый красный сигнал светофора служил им искушением, когда они срывали с губ знойные, сладкие поцелуи, с каждым соприкосновением все лучше и подробнее узнавая вкус друг друга.
После четырех лет воздержания она не собиралась медлить более ни минуты. Она гладила его руку.
Езжай быстрее, еще быстрее.
У тебя есть презервативы?
Нераспечатанная упаковка с дюжиной штук.
Двенадцать! Вглядываясь в дорогу, Ксандер был так сосредоточен, что невольно хмурился до глубокой морщины, рассекающей лоб. Казалось, он старательно решает непростое квадратное уравнение. Что ж, по крайней мере, этого должно хватить, если ты дашь мне пару дней. В конце концов, сейчас выходные.
Ах, если бы в твоем бумажнике оказался хотя бы один.
С каким-то гулким, грудным стоном почти животного возбуждения он снова припарковал машину и потянулся к ней.
Ты сводишь меня с ума.
В ту же секунду Морин оказалась у него на коленях. Она сидела верхом, лицом к нему. Она не могла вспомнить, когда в ее жизни секс был весельем, ярким, безрассудным удовольствием. А то, что происходило сейчас, было так сумасбродно, так сиюминутно и так безумно возбуждающе.
Подол ее платья поднялся, обнажив ее бедра, когда она села ему на колени, а ступни остались свисать с края сиденья. Мягкая кожа кресел поскрипывала при каждом движении Морин, а она отчаянно пыталась отстегнуть его ремень безопасности.
И хотя они не могли дойти до конца в своих действиях, не добравшись до ее дома, тем не менее от откровенного, твердого прикосновения его возбужденной плоти, что прижималась к ней сквозь ткань брюк, по всему ее телу бежали мурашки, а внутри вспыхивал огонь удовольствия.
Он был из тех, кто не привык упускать момент, а потому скользнул рукой под ее платье и провел пальцами по краю трусиков.
Когда он сжал ее бедра, кончики пальцев коснулись ее живота. Она схватила его за запястья, одну его руку поднесла к своей груди, и он сдавил ее под шелковистой материей платья, в котором они оба запутались, точно в нежном, трепещущем облаке.