Часа полтора мы колесили по грунтовкам, пока не нашли этот самый приют. Здание типа деревенской школы, длинное, двухэтажное, перед ним стадиончик. Волейбольная сетка, баскетбольное кольцо, турники. Слева ряды плодовых деревьев и грядки, справа сараи, откуда отчетливо пахнет навозом. Этакий сельский УПК.
И все аккуратно обнесено уже знакомой сеткой на изоляторах. Но камер на столбах, как в клинике, я не заметил.
Подъехали к воротам. Ни сторожа, ни звонка, просто висит замок. Достаю листовку и звоню по указанному там номеру.
Долго ничего не происходит. Я уже собирался бросить бессмысленное занятие, когда гудки прекратились и ухо наполнил зверский рык:
Слушаю!
Добрый день! Мы бы хотели поговорить
Вы уже говорите!
Не по телефону.
По какому поводу?
Мы уже здесь, у ворот, может быть, вы согласитесь с нами встретиться?
Ждите.
Когда мой собеседник отключился, все прочие звуки словно пропали. Бесшумно дул ветер, бесшумно орали птицы в небе, бесшумно работал мотор. Слух вернулся только через пару минут, когда пришел гордый подросток лет четырнадцати с повязкой «Дежурный» на левой руке.
Машину оставьте здесь. Я провожу вас к миссис Хансен.
Открыл ключом замок, впустил нас на территорию и снова старательно запер ворота.
Как у вас тихо
Сейчас все на уроках. А я сегодня дежурный!
Парень гордо показал свою повязку.
Миссис Хансен встретила нас в своем кабинете на втором этаже. Я ожидал увидеть этакую могучую бабищу, судя по голосу, но директор приюта была невысока и не особенно корпулентна. Зато чего в ней было с избытком, так это энергии. Даже стоять рядом было непросто.
Добрый день, наша фамилия Лефевр
Брунгильда Хансен. Что вам надо?
Мы бы хотели узнать об усыновлении ребенка. У нас нет и не может быть детей.
Почему вы обратились сюда?
Насколько мне известно, ваш приют единственный в Нью-Рино и окрестностях.
Где вы живете, что делаете?
Пока нигде. Мы приехали в клинику «Виталь», но там запросили такие деньги за лечение
Поэтому вы решили, что гораздо дешевле будет взять ребенка из приюта? Понятно. А теперь послушайте меня. За этих детей да, за все те четыре десятка малолетних хулиганов я несу ответственность. Перед Богом и людьми. И вот приезжаете вы никто и звать вас никак. Без дома, без стабильного источника доходов. Какой мне резон отдавать вам кого-то из воспитанников? Они уже один раз остались без родителей, жили в нищете на улице. Вы хотите, чтобы это повторилось?
Я почувствовал, как горят мои уши.
Тогда что нам делать?
Когда вы станете добропорядочными и обеспеченными гражданами, когда будете уверены в завтрашнем дне и сможете меня в этом убедить, приходите, поговорим. Юзик, проводи гостей!
Мы как раз спускались по лестнице, когда зазвенел звонок. Двери ближайшего класса распахнулись, и оттуда с криками помчалась на улицу ребятня. Мальчишки и девчонки, скромно, но аккуратно одетые, внешне вполне ухоженные. Старшим было лет по восемь, младшим от силы пять. Два десятка детских ног простучали по доскам пола и затихли.
Отругала она вас?
Дежурный сочувственно посмотрел снизу верх.
Отругала.
Это она может. Она строгая. Но зря не наказывает, не бойтесь.
Если зря не наказывает, не будем бояться. А часто у вас ребят усыновляют?
Часто. Почти всех разбирают. Обычно фермеры нас же здесь учат и за коровами ходить, и салат сажать, и свеклу пропалывать. Ну и школа, конечно. Многие потом приезжают, когда взрослыми становятся. Рассказывают, как живут.
Спасибо, Юзик. Дежурь дальше.
Парень закрыл ворота и побежал обратно к дому. Лили посмотрела вслед и задумчиво произнесла:
Или она гениальная актриса, или детей на органы берут не отсюда.
В задумчивости вернулись в отель. Вроде уже сложившаяся головоломка снова рассыпалась. Быстро проглядел добытую почту клиники, но взгляд ни за что не зацепился. Никаких тебе «купим почки, левую и правую» или «продам печень, немного б/у». Обычная переписка, хозяйственная, рекламная, медицинская. Посадил подругу проверить, что там по-латыни написано, так тоже ничего. Медицинские препараты, типичные для хирургической клиники, результаты анализов С этой стороны тупик.
Со стороны сиротского приюта тоже все очень сомнительно. Не похожа тамошняя директриса на торговку мясом. Да и усыновить малыша абы кому не дают, проверяют благосостояние и репутацию, а не просто меняют на «благотворительный взнос». И, что гораздо важнее, интересуются дальнейшей судьбой усыновленного ребенка. Для каждого случая пересадки легендировать целую семью Это не просто дорого, это очень дорого. И долго. И очень, очень сложно технически. И, самое главное, убивает на корню саму идею курятника под боком.
Быть может, я не там ищу? И, помимо этого, официального и благополучного, существует еще один приют, специально для операций? Какой-нибудь подвал? Тоже сомнительно, донор должен быть здоровым. А регулярно менять заболевших детей на новых непозволительная роскошь. Я тут начитался всяких книжек про пересадку органов, так донор желателен той же расы. Откуда взять белых детей в количестве полусотни в год? Вот и я не знаю.
Ладно, засиделся что-то, пора безутешное горе на публике изображать. Дикие люди эти иностранцы, вместо чем купить бутыль в супермаркете и накидаться тихонечко дома, идут в кабак и платят впятеро больше за то, что другие глазеют на их деградацию. Но, как говорится, волками быть с волками пить