Вы дали мне такую возможность, когда доверили книгу Силана Эстервольта. Но тогда же вы избавили меня от необходимости выполнять мое обещание.
Появившееся было желание короля упрекнуть своего гостя тут же исчезло. Признание монаха обезоружило его, прежде чем он смог защититься. Не один раз за время пребывания Бифальта в библиотеке магов этот человек раздражал его и мешал ему, задавая такие вопросы и делая такие наблюдения, которые представляли его не в наилучшем свете. Но Бифальт не мог обвинять в этом монаха. Двумя фразами Третий Отец показал, что подвергал себя точно такому же испытующему взгляду.
Старик был более честен, чем король Бифальт. В нем было больше мужества.
Позже, когда монах оставил его, король Бифальт провел один час совершенно один, в возмущении вышагивая от стены к стене. Это был не первый случай, когда он не смог справиться с испытанием, предложенным Третьим Отцом. Как-то монах сказал ему, что Бифальт ведет войну с самим собой. И предложение этого человека поручиться за него стало такой проверкой, какую Бифальт не мог постичь. Или достойно ответить на нее. То, что происходило сейчас, не сильно отличалось от прошлого.
«Вы можете признаться себе в истине, король? Хватит ли вам мужества?»
Как раньше, еще будучи принцем, король Бифальт хотел злиться и бушевать. Но Третий Отец слишком сильно повлиял на него. И не только он. Еще Тчуи. И пропажа Элгарта. Но больше всего королева Эстия. Бифальт стоял сейчас на краю внутренней пропасти. Казалось, в нем не осталось сил сопротивляться.
Поскольку он был один, он высказал часть правды.
«Вы сомневаетесь в моем мужестве? Я тоже».
Глава двадцать первая
Выбор королевы
На следующий день после визита Тчуи в Кулак Беллегера после долгого разговора Эстии с магистром Фасиль и монахом, известным как Третий Отец, королева Амики выехала при первых лучах солнца, чтобы взглянуть, как уходит караван Сета Унгабуэя. Взяв с собой командира Крейна и сопровождавших ее амиканских гвардейцев, она вышла за пределы Отверстой Длани и, пройдя через войсковые тренировочные поля, поднялась на вершину холма. Оттуда было хорошо видно множество необычных фургонов, повозок, подвод, зверей и людей каравана, готовящегося покинуть свой лагерь.
Здесь, в самом сердце королевства Бифальта, королеве не требовался ее эскорт, более того, присутствие амиканцев могло бы оскорбить ее мужа. Как и генерала Кламата. В конце концов у ее гвардейцев была только одна обязанность. Защищать свою королеву. Они не подчинялись королю или генералу. Но у Эстии были свои причины взять с собой Крейна и его отряд. Она объяснит их, когда ей представится такая возможность.
Несмотря на ранний час, оказалось, что королева не первая взошла на холм. В двух шагах от нее уже сидел верхом король Бифальт в сопровождении телохранителей Малдера и Джека. Король подвергался не большей опасности, чем королева-консорт. Но он привык принимать меры предосторожности всякий раз, когда покидал Кулак Беллегера. Амиканские предатели попытались убить королеву. Беллегерский рабочий убил одного из телохранителей Элгарта. А жрецы великого бога Риля рыщут по городу в поисках секретных складов короля Бифальта. Теперь, правда, большинство из них было отослано с караваном. Но всегда оставался шанс, что кто-то устроит заговор против короля.
С королем приехали также генерал Кламат и земский начальник Эрепос. Приехал и принц Джаспид. Хотя обе его руки были примотаны к груди, он уже достаточно оправился от ран, чтобы ездить верхом и управлять конем, правда, пока он не использовал поводья. Беспокоясь о нем и желая поговорить с единственным, кто не обвинял Лилин в полученных им травмах, королева дважды навещала Джаспида в лазарете. Там она с облегчением узнала, что его поврежденный глаз не потерял способности видеть.
Кроме этих троих да еще Джека и Малдера, на холме пока никого не было. Но это продлится недолго. Оглянувшись, королева Эстия увидела целую толпу беллегерцев и амиканцев, спешащих увидеть длинный караван повозок, прежде чем лошади и иллиры потащат их прочь. Как река при разливе, город извергал из себя своих жителей. Караван и все в нем были в новинку для Беллегера, как и звери с огромными бивнями. Еще недавно толпы выходили из Отверстой Длани, чтобы засвидетельствовать прибытие каравана. Теперь люди не хотели пропустить, как караван снимется с места и тронется в путь.
Вместе с толпой поднимался на холм и Третий Отец. Его медленный шаг позволял другим обгонять его, но королева Эстия полагала, что у монаха впереди еще много времени.
На одном из полей за пределами толпы первый капитан Матт собирал всадников, которым предстояло охранять караван: сто воинов с винтовками и увесистыми ранцами с боеприпасами, а также с луками, стрелами, саблями и кинжалами. На рассвете их нагрудники и шлемы казались тускло-серыми. Когда солнце поднимется достаточно высоко, чтобы его свет отразился от их доспехов, они сразу же засияют. Засияют и осажденные орлы на нагрудниках.
Внизу, с другой стороны холма, люди господина Унгабуэя уже разобрали свой лагерь. Очистили место стоянки, закопав и мусор, и уборные, смели пепел от костров. Не оставив никаких следов пребывания каравана, кроме колеи колес да отпечатков копыт, они теперь готовили повозки, в которых отправятся на юг. Мужчины бегали взад-вперед, проверяя колеса и перекрикиваясь друг с другом на языках, которых Эстия никогда раньше не слышала. Женщины спешили забросить последние связки, бочонки и тюки с припасами в подводы. Большинство путешественников уже сидели внутри, держа наготове поводья. Волы недовольно мычали, пытаясь что-то сказать то ли друг другу, то ли своим хозяевам. Иллиры фыркали, извергая пар: утро выдалось прохладным. Несколько подвод встали в ряд за фургоном Сета Унгабуэя. А над всем этим раздавался басистый, веселый голос Тчуи, словно он говорил на нескольких языках одновременно.