Со стороны Златоуста все еще доносились звуки выстрелов и разрывы гранат. Все ОЗК были сняты и брошены, так как нести с собой дополнительный груз, представляющий угрозу, не было смысла, а провести на месте дезактивацию костюмов было невозможно. Когда Смирнов оказался лишь в демисезонном комбинезоне, почувствовал огромное облегчение, хотя лицо до сих пор разъедал едкий пот.
Что это было, мне кто-нибудь может объяснить? буркнул он.
Это «мертвые», ответил один из солдат.
Ответ более чем внятный, и самое главное полный, раздраженно произнес Алексей. Как они без защиты там бегают? Это же люди, по крайней мере, похожи на людей. Топориками и стрелами кидаются.
Сами не знаем, встречали их несколько раз возле Златоуста. Этот маршрут потому опасным и считается, ответил тот же солдат.
А ты сам-то кто? грубо спросил Смирнов. Специалист по группировкам, орудующим на поверхности?
Это сержант Эгкарт, наш проводник, он уже встречался с этими отморозками, ответил за солдата Трофимов. Мы пытались с ними контактировать, но ничего не получилось. Ребята агрессивные, да еще и каннибалы. Как они там выживают, непонятно, приспособиться к радиации невозможно, вот и считаем их потенциально мертвыми. Жалко, что до сих пор это не так! А теперь пошли: у нас мало времени, да и «мертвые» обычно свою добычу не бросают. Если они наши маршруты просчитали, то можно и на засаду нарваться.
Группа растянулась по еле заметной тропе в колонну по одному. Впереди и сзади шли солдаты, вторым проводник, за ним сам Трофимов и Смирнов. Алексей снова посмотрел на циферблат: тринадцать часов пятнадцать минут. До наступления темноты оставалось около шести часов. Лейтенант начал понимать, что они выбились из графика, но дергать вопросами Трофимова не стал. Ему самому случалось возглавлять группы, и он прекрасно понимал, что чувствует командир в такой момент.
Стрельба со стороны Златоуста оборвалась внезапно, и группа без дополнительной команды перешла с быстрого шага на бег.
Растительность в национальном парке не пострадала от пожаров и почти полностью сохранила свой первозданный вид. В окружении вековых сосен Алексей чувствовал себя песчинкой или мелким зверьком, которому забиться бы в тесную, узкую нору и скрыться Через два часа движения без остановок Смирнов от усталости еле волочил ноги, идти все время в гору было невыносимо сложно, хотелось упасть и больше никогда не вставать. Даже преследовавшие их «мертвые» уже не казались такими страшными. Движение затрудняли и корни сосен, распластавшиеся по поверхности, и еще не растаявший снег, превращая бег по тропе в непростое испытание. Хотелось пить. Организм был почти обезвожен, перед глазами мельтешили белые пятна, состояние приближалось к обморочному. Начало темнеть, почти как ночью: густые ветви вековых сосен и елей заслоняли и без того скудный свет. Группа Трофимова, поднимаясь к Откликному гребню, как будто пыталась вырваться из лап вечных сумерек.
Внезапно проводник, выскочив вперед, остановил первого бойца:
Никому не двигаться! закричал он изо всех сил, чтобы было слышно сквозь противогаз. Впереди аномалия.
Группа замерла по команде Эгкарта, сам он поднял камень и бросил на несколько метров вперед. Камень, не долетев до земли, вдруг замер, повиснув в воздухе.
Что это? спросил Трофимов.
Похоже на «липучку», ответил проводник. Она почти невидима, но смертельно опасна, обойдем стороной.
Чем опасна? поинтересовался Смирнов, наблюдая, как камень меняет форму, будто плавится под воздействием очень высокой температуры.
Уже переваривает, вместо ответа констатировал проводник. Мерзкая тварь, беспрепятственно впускает в себя, затем парализует, и главное никак не спастись. Мы в прошлом году на этой тропе товарища потеряли. Он вот так статуей и простоял, за считаные минуты превратился в сгусток, шарик из крови и плоти, даже вспоминать жутко.
Группа аккуратно обошла аномалию и продолжала путь. Добравшись до вершины, остановились на привал. Проверив уровень радиации, Трофимов приказал:
Противогазы снять, использованные фильтры выбросить и глубоко не дышать, привыкать к избытку кислорода! Потом надевайте защиту, долго дышать без нее не советую.
Я думал, мне конец, кряхтя, произнес проводник, снимая противогаз.
Алексей был настолько вымотан, что ему стоило немалых усилий трясущимися руками стянуть противогаз и протереть уставшее лицо вязаными перчатками. В следующую минуту он жадно сделал несколько глотков чистой воды из фляжки. Усталость чуть отступила. Почувствовав, как ветерок приятно обдувает лицо, он закрыл глаза от удовольствия. Не сдержавшись и вдохнув полной грудью, Смирнов будто опьянел от разряженного горного воздуха.
Только сейчас он огляделся. Вокруг было и в самом деле красиво, вниз по склону хребта простиралась серо-зеленая непроходимая тайга, а рядом, в нескольких сотнях метров, невозмутимо лежал гигантский скальный гребень, напоминающий ископаемого ящера.
Какими все-таки счастливыми люди были до войны, обратился Алексей к сидевшему рядом проводнику.
Что? не расслышал Эгкарт.
Я говорю, счастливыми люди были до войны, могли позволить себе дышать чистым воздухом, пить незараженную воду. Почему они не ценили такие возможности и не задумывались о последствиях, создавая оружие массового поражения?