Я сел, стараясь не терять их из виду и торопливо перезаряжая обрез, в суматохе все же оставшийся со мной, пусть и едва не потерянный во время последнего рывка. Как и когда сумел впихнуть его в кобуру под пальто? Не знаю, не помню, да и какая разница?
Оторвемся от сволочей! крикнула Роецки. Ты цел?
Цел ли я? Ну вроде да. Спина ныла, ныло, почему-то бедро и так и не пришло в себя плечо, столкнувшееся с оборотнем. Но крови нет, внутри все нормально, уже хорошо.
Шляпу потерял.
А? оглянулась Роецки и удивленно уставилась на меня.
Говорю, шляпу жалко. Заплатил немало, поди теперь найди такую же.
Ох, дурак же ты, Кроу
Она засмеялась, засмеялась до того открыто и весело, что ну никак не вышло не присоединиться. Так мы и неслись минуты две, истерически хохоча и едва успевая следить за рекой. Хорошо, имелся фонарь на носу, бивший далеко и не узко. Скорость Роецки сбросила не сразу, только когда река стала шире, а берега начали прятаться за туманом, клубившимся рядом с ними.
Вроде оторвались. Роецки поставила двигатель на самый малый и, чуть позже, совсем заглушила. Послушаем?
Конечно. Ты уже поняла, что мы на верном пути? Это Пассаик.
Поняла. Роецки села на кресло капитана. Хорошая посудина, даже не верится. Скоростная и ладная. Откуда у мохнатых деньги на такую?
Да наплевать. Горючее?
Хватит дотянуть до Хобокена, а там до порта и к телефону. У нас там есть дежурный пункт, ребята меня знают.
Это просто прекрасно
Луна плыла по очистившемуся небу, морось отсутствовала, по берегу не ломились злобные хищные твари, а я не потерял сигарет. Я умылся речной водой, убрав проклятый запах звериных потрохов, а «Лаки» занялась со своим уютным хрустом и стало совсем хорошо
Дай сигарету, Алекс.
Я уставился на нее, явно удивленно даже в лунном серебре.
Дай, говорю. И прикури, пожалуйста.
Роецки шмыгнула носом, тихонько засмеявшись под нос:
Я так испугалась, ой-ей, очень сильно испугалась. Ты тоже?
Я?! Да чуть в брюки не наложил, но не признаваться же самой прекрасной женщине на свете, верно?
Да. Сильнее тебя, ты вообще Не нервы, а стальные канаты.
Как всегда дуришь?
Чистейшая правда.
Да и черт с тобой. Охох, бывает же такое Она потянулась, поежилась, прижалась ко мне. А могли помереть.
Наверное, стоило ответить с умным видом и чем-то таким же по наполнению. Но я просто её поцеловал, надеясь, что мне не сломают нос, прострелят ляжку или отобьют то, куда мужчинам бить нельзя.
Роецки ответила. Так нежно, как никогда не случалось, так мягко, как и не представить. Но недолго. Агнешка Роецки очень любила жизнь и, явно вспомнив об этом, дальше оказалась очень жадной до нее и всех её проявлений.
Здесь было мало места, но нам хватило. Плотный брезент, обычно закрывающий катер, пригодился, как и мое пальто. Воздух казался холодным, но обжигающая Роецки не давала его чувствовать, а её удивительно мягкий живот, оказавшись под рукой, казался раскаленным.
Она прикусила мне губу и впилась ногтями в затылок, заставляя торопиться. Она была жутко нетерпеливой, чуть дрожа и совсем не от холода. А ее прозрачные глаза, блестевшие лунным серебром, командовали куда понятнее всего остального. Она носила ремень и тот тяжело ударился кобурой и еще чем-то, наконец-то подавшись моим пальцам.
Когда брюки сползли до колен, Роецки оттолкнула меня и перевернулась на коленки. А дальше
В Америке туго с джентльменами, да я себя к ним никогда и не относил, но Но о таком джентльмены не говорят. Одно могу сказать никогда не видел настолько точеного задка и такого пьяняще-прекрасного изгиба спины.
Глава двадцатая: негодяй на негодяе, ствол у виска и мокрая ворона
Если в висок упирается ствол револьвера, так вряд ли стоит ждать чего-то хорошего. Если ствол упирается не в твою голову, а в чужую, то можно бы и расслабиться
Вопрос лишь в одном чья же та голова?
Не знаю специально ли СиКей обучают своих агентов всяким полезным умениям, либо Агнешка Роецки просто-напросто умела управлять скоростным катером, черт знает, как оказавшимся у оборотней. Ясно одно: если бы не она, ни фига бы из этой затеи не получилось. Я-то ни хрена не умею в этом плане. А так
А так, рано утром, гордо, хоть и без флага, мы вошли в акваторию порта. И направились прямо к известному Роецки пакгаузу. Все шло прекрасно, пока Роецки, наконец, не решила раскрыть рот. До того на нашем судне несколько часов царило полное молчание, заставляющее изрядно нервничать.
Кроу.
Да?
Это была ошибка. И если кому скажешь
Не скажу.
Желание общаться пропало и у меня. Пропало напрочь и совершенно удивив, ведь мне даже не думалось, что такое возможно. Адреналин, конечно, требовал выхода своих остатков, вот и все. Точно, так оно и произошло, только по этой причине.
Нас никто не ждал, но незамеченными мы не прошли на пирсе, прямо в незаметной вроде бы будочке, материализовался ствол станкового «браунинга», уставившийся на нас толстым стволом, упакованным в дырчатый кожух. Здрасьте, приехали
Роецки остановила катер напротив черного провала, мрачно смотревшего на нас через также незаметные раньше мешки с песком.
Билли здесь? крикнула самая прекрасная, а теперь мне это известно точно, из женщин.