Я кашлянул и решил не продолжать.
Тебе нужен мальчишка-разносчик, продавец китайской лапши, само собой китаец, вдруг сказал Межинский. Его ищут, ищут умело, но те, кто хочет, все замечает. Найди его, так получишь ответ на вопрос по девчонке. Он видел кого-то и понял что этот кто-то либо эта, чересчур страшно для него.
Ты уверен, что китаец?
Да.
Черт
Почему я чертыхаюсь? Потому что китаец, мальчишка и разносчик лапши в Ночном городе ведут в одно место и к одной личности. К гребаному Мен-Хва. В Чайна-Таун.
Глава четвертая: Маленький Китай, старый убийца и пара разбитых носов
Вместо моего Ворона, за его столиком, меня ожидали три чашки с гущей на донцах и пустой кофейник. А еще, написанное пером и где-то найденным джемом прямо по белой скатерти, предупреждение «Надо уехать».
Абак уехал, забрав машину и совершенно забив на мои потребности. Старые, что с них взять, какое им дело до моих мелких человеческих нужд, верно?
Штопаный гон
Ай-ай, большевик, остановись! Межинский похлопал меня по плечу. Не стоит хулить Ворона, дороже выйдет. Вороны разбираются во многом, включая пространство.
И время?
Наверное, сам спроси у кого-то из их ребят.
Действительно, стоило подумать самому, это же просто взять и распросить кого-то из Воронов про их отношения с временем и пространством. Чертовы пернатые ублюдки, включая кинувшего меня водителя.
Вопрос сейчас один как выбраться в город? И
Дамы еще не в полном составе, поделился Межинский, я скажу швейцару, чтобы не отпускал такси.
Спасибо. Я выйду на задний двор, меня там найдут, не забудут?
Не переживай. Выпей кофе, взбодрись.
Сволочная польская рожа, пусть и правая в своем предложении. Меня опять клонило в сон, вторые сутки на ногах Или третьи? Да какая разница, ведь кофе как нельзя кстати. Особенно сатанински-крепкая смоль, выдаваемая клятым ляхом за кофе. Крохотный наперсток мейссенского фарфора с хреновой и едва различимой пастушкой, гулявшей своих бяшек по лужайке. А в ней, тонкостенной, сожми сильнее и лопнет, чашечке натуральный венский кофе.
Я приподнял шляпу, посылая благодарность Эмилю, бросившему мучить свой рояль рыдающими пассажами и сварившего мне этот энергетик. Втянул запах носом, понимая, что сейчас внутрь меня вольется живой огонь, отдающий солью, перцем, кардамоном, корицей и еше чем-то. И все это густое варево снова поставит меня на ноги.
Как его романтические похождения?
Эмиль не любит обсуждать личную жизнь с кем-то, кроме Межинского, но любит интерес к своей персоне, обязательно распрашивая о себе, должном мелькать в разговоре.
Применяет стратегический подход к какой-то очередной фемм-фаталь, роковой любительнице философии и авто.
Серьезная смесь.
Наверное Межинский усмехнулся. Твоя, кстати, родственница по стране происхождения. Очередная эмигрантка, прибывшая, правда, через Японию. Эдакая дама полусвета, так сильно старающаяся казаться аристократкой, что сразу подозреваешь в ней обычную, пусть и высокого уровня, этуаль, обожавшую флотских офицеров Тихоокеанского флота Его Императорского Величества. Да еще и кокотка, обманывает Эмиля о своем возрасте, молодясь.
Что выдает?
Коллоквиализмы, мой друг чекист, то есть характерные выражения, име
Я знаю, пан поручик, что такое коллоквиализм. Сдается мне, в данном случае речь просто о сленге, характерном для времени и места. Эмиль уже понял, что она старше заявленных лет где, минимум, на?
Десять. Межинский пригладил усики. Но зато их имена звучат просто в унисон Эмиль и Эмили. Он любит свой рояль, писать философские эссе, пить сухое красное, а она обожает авто, скорость и набивать себе цену. Удивительно подходящая парочка.
Да и ладно, лишь бы ему было весело. Я пойду, подышу воздухом.
Дышать воздухом и курить созданы друг для друга. Даже небо чуть посветлело, залив деревья солнцем. Красиво, черт, канадские клены и березы, алое, багряное и золотое. Кофе подействовал, на заднем дворе стоял бодрый «я», готовый к свершениям и подвигам. Чайнатаун? Куда деваться, если необходимо
Маленький Китай место непростое, как и его население. С ними, одновременно, проще и сложнее. Причина простая: они не делят два мира вокруг себя, они живут в одном. И там же, вместе с торговыми лавками, заправками, лапшой и опиумными курильнями, живут отшельники-даосы, легко разговаривающие с демонами, сами демоны и даже чертов Сунь У Кун, царь обезьян и сволочная скотина, любящая повеселиться в человеческом мире. Нет, я его не видел, только слышал байки.
А меня ждала встреча с Мен Хва, а это, скажу честно, настоящее испытание.
Мен Хва, живущий в Драконьем саду, самом сердце Маленького Китая, стар. Он помнит многое и многих, его память также велика как жадность, и также тяжела, как сотни фунтов дряблого жира, которым Мен Хва заплывает все больше.
Мен Хва не передвигается на своих двоих, ублюдка перевозит и переносит целый отряд желтокожих обломов, плохо владеющих языком, зато отлично знающих хреново кун-фу. Мен Хва просто самое олицетворение Маленького Китая, со всеми оттенками охры толстой кожи, сплошь усеянной гроздьями бородавок.
Ненавижу наведываться к Мен Хва. Только деваться некуда.