Пленум Верховного Суда СССР в постановлении от 16 августа 1984 г. указал, что, «решая вопрос о наличии или отсутствии признаков превышения пределов необходимой обороны, суды должны учитывать не только соответствие или несоответствие средств защиты и нападения, но и характер опасности, угрожавшей оборонявшемуся, его силы и возможности по отражению посягательства, а также все иные обстоятельства, которые могли повлиять на реальное соотношение сил посягавшего и защищавшегося (количество посягавших и оборонявшихся, их возраст, физическое развитие, наличие оружия, место и время посягательства и т. д.). При совершении посягательства группой лиц обороняющийся вправе применить к любому из нападающих такие меры защиты, которые определяются опасностью и характером действий всей группы».[376] Мы согласны с мнением В. И. Ткаченко, «что для защиты охраняемых общественных отношений допускается применение любых орудий, но в то же время вред, причиняемый этими орудиями, не всегда допустим, а для защиты наиболее важных благ допустимы все без исключения средства».[377]
Другие ученые под превышением необходимой обороны подразумевают явное несоответствие интенсивности посягательства и защиты.[378] По мнению М. Д. Шаргородского, эксцесс обороны имеет место тогда, когда защищающийся предпринял меры защиты, по интенсивности резко не соответствующие интенсивности нападения[379].
В 15 % изученных нами приговоров по убийствам и причинению тяжкого и средней тяжести вреда здоровью содержалось указание на несоответствие интенсивности посягательства и защиты. При этом в доктрине уголовного права «интенсивность» понимается неоднозначно.
И. И. Слуцкий видит в ней способ применения средств нападения и защиты[380]; М. И. Якубович степень опасности нападения, его силу и стремительность[381]; И. А. Гельфанд и И. Т. Куц способ действия[382]; Т. Г. Шавгулидзе в интенсивность нападения включает численность посягающих, степень реальной опасности для наступления вредного последствия и соотношение сил между нападающим и обороняющимся.[383]
Н. Д. Сергеевский прямо указывает, что «единственным мерилом для определения интенсивности обороны может служить сила нападения, а именно: объем и сила обороны должны равняться силе (энергии) нападения»[384].
В. Ф. Тишкевич связывал превышение пределов необходимой обороны по интенсивности с двумя обстоятельствами: применение более эффективных средств защиты, чем при нападении, и причинение более серьезного вреда, чем тот, который угрожал посягающему[385].
С большинством перечисленных определений трудно согласиться. На наш взгляд, интенсивность не может отождествляться со средствами защиты и посягательства, поскольку это совершенно разные понятия. Не сводится она и к способу применения орудий, так как посягательство не всегда сопровождается применением последних.
Не равнозначен интенсивности и вред. Если он является результатом деяния, то интенсивность выступает характеристикой способа деяния.
Как нам представляется, авторы в своих трактовках должны ориентироваться на принятое в русском языке смысловое значение слова «интенсивность» и понимать под последней определенный уровень усилий в действиях субъекта для достижения поставленной цели, степень динамичности конкретного деяния. При таком определении становится очевидно, что эксцесс обороны нельзя сводить только к несоответствию интенсивности защиты и посягательства. Иначе будет неправомерной энергичная защита против обычных краж или тайных преступлений, а, с другой стороны, будет правомерным причинение смерти или тяжкого вреда нападающему в случае совершения незначительных преступлений стремительным, энергичным способом.
В юридической литературе также существует мнение, что превышением пределов необходимой обороны является несоответствие в мерах защиты и нападения.
Так, в определении Судебной коллегии Верховного Суда РСФСР по делу К. сказано, что «превышение пределов необходимой обороны может признаваться в случае, когда меры защиты выходят за пределы необходимости предотвратить созданную посягательством опасность».[386]
Еще в начале прошлого века А. А. Берлин писал: «Может быть, что конечная цель нападающего лишить меня совершенно незначительного блага. Но меры, какие он для этого употребляет, решают вопрос и о моей защите Для меры защиты совершенно безразличен вопрос о намерении нападающего, здесь решающим моментом является величина опасности, которая мне представлялась»[387]. Своими несколько пространными рассуждениями автор так и не внес ясность в содержание понятий «мера защиты» и «мера нападения». Не сделала это позднее и судебная практика.
Согласно толковому словарю русского языка, мера это «граница, предел проявления чего-нибудь»[388]. В трактовку превышения пределов необходимой обороны данное определение не вносит никакой ясности.
В некоторых случаях под эксцессом обороны понимается причинение такого вреда посягающему, который явно не вызывался необходимостью, т. е. был нецелесообразным для предотвращения нападения[389].
В пункте 7 постановления Верховного Суда СССР от 16.08.84 г. указано, что «превышение пределов необходимой обороны происходит в тех случаях, когда посягающему без необходимости умышленно причиняется вред». Определение эксцесса обороны как причинение посягающему ненужного, нецелесообразного вреда имеет тот недостаток, что дает возможность, с одной стороны, непомерно расширить пределы необходимой обороны, исходя из субъективного критерия надобности и целесообразности, а, с другой стороны, резко сужает их, поскольку выдвигается требование, согласно которому обороняющийся вправе причинить посягающему минимально возможный вред.