Рыдания Аннабеллы начинали привлекать к ним излишнее внимание, поэтому Эвелина поспешила проститься с викарием, повторив свое обещание танцевать с ним вечером первый танец.
Но почему у нее в сердце такая пустота? Быть может, потому, что надежда, расправив крылья, улетела из него? Эвелина не понимала ничего. Она сознавала одно: все изменилось, когда Брэндрейт произнес: «Сьюзен, клянусь, я сделаю все ради тебя. Нет ничего такого, чего бы я не сделал». А как быть с Аннабеллой? Эвелина пыталась подумать о том, какое это имеет отношение к ее помолвке, но рассудок отказывался ей повиноваться. Она только глядела то на небо, то на садовника, и в голове и в сердце у нее окончательно воцарилась пустота.
Увидев под деревом зеленое шелковое платье Эвелины, Брэндрейт подъехал к ней. Остановив лошадей, он окликнул ее. Она находилась в глубокой задумчивости, так как не только не слышала приближения его двуколки, но и не отозвалась на его голос. Она не услышала его, когда он позвал ее второй раз, и очнулась от своих мыслей только на третий, когда он чуть ли не прокричал ее имя.
— О, как вы меня напугали! — воскликнула она, устремив на него взгляд испуганной лани. Эвелина встала и подошла к нему.
— Я понять не могу, как это я не слышала шума колес. Я, наверное, замечталась.
— И о чем вы мечтали, Эвелина? — спросил маркиз. У него было такое чувство, словно после появления леди Фелмершэм между ними разверзлась пропасть.
Она слегка улыбнулась:
— Я думала о своем будущем.
— С Шелфордом? — резко спросил он, всматриваясь ей в глаза.
Она опустила взгляд:
— Да, с Шелфордом. Не знаю, почему мне до сегодняшнего дня не приходило в голову, как мы хорошо подходим друг другу. Аннабелла говорила об этом вчера, но в тот момент мое сердце стремилось к другому.
Маркиз сам не мог дать себе отчета, что побудило его задать новый вопрос:
— И к кому же оно стремилось?
Она подняла глаза и решительно встретилась с ним взглядом.
— К человеку, с которым я так много ссорилась последние годы, что до недавнего времени не понимала, какую притягательную силу он имеет для меня. Знаете, он самый высокомерный и холодный человек, какого я когда-либо знала. Во всяком случае, я так думала, пока он не поцеловал меня. — Она покачала головой и подняла глаза к небу, как будто ища там ответа. — Как это глупо, что все мои твердые убеждения можно было разрушить одним поцелуем. Но тем не менее так оно и было. Страсть оказалась недолговечна. Он любит другую. Для меня же открылись возможности, которые дает нам любовь, и к прежнему не может быть возврата. Вас, быть может, удивит, что я больше не намерена оставаться старой девой.
— Значит, вы готовы принять предложение первого встречного? — Уже знакомая боль сдавила ему сердце. Ее признания отзывались в нем острым чувством потери, с которой он не желал, не мог смириться. — Шелфорд оказал на вас влияние, обставив свое предложение так публично. Вы слишком поспешили, дав ему свое согласие.
Эвелина улыбнулась:
— Вы же знаете, что мистер Шелфорд вовсе не первый встречный. Я действительно была повергнута в некоторое смущение обстоятельствами, в которых он просил моей руки, но уверяю вас, я счастлива, что ради меня он рискнул восстановить против себя общественное мнение столь неожиданным поступком. Мы обязательно будем счастливы вместе, я не сомневаюсь в этом.
— Вы меня почти убедили. Стало быть, мои поцелуи так мало для вас значили?
Лошади недовольно фыркали, недоумевая, почему им так долго приходится дожидаться возвращения в конюшню и честно заслуженной порции свежего овса.
— Вы разбудили мое сердце, Брэндрейт, и какое-то мгновение мне даже казалось… Впрочем, это все пустяки. У вас своя дорога, разве не так?
— Да, наверное.
— Вы избрали нелегкий путь, почти что неслыханный в нашей стране.