Чем еще можно было объяснить ее внезапное увлечение Шелфордом?
— Вы его видите? — прошептала она леди Эль.
— Ну еще бы! Как он хорош, верно? Неудивительно, что Психея вне себя. Разве удержишь такого мужчину, к тому же он еще и бессмертный бог любви. Поневоле посочувствуешь ей.
— Однако он излишне раздражителен, — заметила Эвелина. — В нем еще слишком много мальчишеского, чтобы он мог быть хорошим мужем.
В этот момент Эрот взглянул на нее в упор. Она не знала, услышал ли он ее дерзкие слова. Но он, казалось, понял, что Эвелина его видит. Выражение его лица изменилось, и он мгновенно исчез. Только шорох крыльев донесся до них, когда бог любви взмыл в высоту, устремив свой полет на восток.
21
Брэндрейт держал вожжи в обеих руках, пропустив тонкие ремешки между большим, средним и безымянным пальцами и крепко зажав их, чтобы заставить повиноваться свою резвую пару гнедых. Глаза его были устремлены на дорогу, прямо в центр между лошадиными головами.
Доброму старому Мепперсу оставалось только спустить курок пистолета, и состязание должно было начаться. К изумлению маркиза, по обеим сторонам дороги расположилось огромное количество экипажей. Их владельцы прибыли сюда с единственной целью — понаблюдать за этими необычными гонками. Рассказывая ему о предстоящем бале, Аннабелла заметила, что в деревню съехалось большое общество спортсменов-любителей, но маркиз никак не ожидал увидеть такую толпу.
Прекрасные экипажи всех видов — двуколки, фаэтоны, ландо — теснились вдоль дороги. Сидевшие в них мужчины украсили себя шляпами с высокими тульями, крахмальными воротничками и пестрыми шейными платками. Наряды приличествовали случаю. Маленькая деревушка с ее двумя гостиницами была, вероятно, битком набита этой публикой, а также стайками щебечущих дам в кружевах и оборках, возбужденно ожидающих необычного состязания.
Выбор места для гонок был не совсем удачен, поскольку по меньшей мере пять экипажей не смогли подъехать из-за того, что дорогу пришлось закрыть.
В настоящий момент маркиза занимала только одна мысль — выиграть. Все его тело напряглось в ожидании этой своеобразной дуэли. Сдерживая лошадей под приветственные крики собравшейся толпы, Брэндрейт был преисполнен радостного волнения, вызываемого чувством соперничества.
Он был готов к состязанию.
Маркиз много тренировался, управляя двуколкой стоя, и отнюдь не был склонен недооценивать своего противника. Единственное, чего он опасался, так это какого-нибудь несчастного случая. Шелфорд или он сам вполне могли оказаться выброшенными на дорогу. Но он всегда был осторожен, да и викарий тоже не терял головы. Оставалось только начать.
— Готовы? — раздался голос Мепперса.
Последовавшее за ним молчание казалось оглушающим. Такая тишина, когда щебетание малиновки кажется пронзительным криком совы.
Прогремел выстрел.
Брэндрейт ударил по лошадям, но лишь слегка, поскольку в тот самый момент, как начали вращаться колеса, ему надо было встать. Он поднялся, широко расставив слегка согнутые в коленях ноги. Бедра его напряглись. Он обрел необходимое равновесие, не обращая внимания на то, что Шелфорд уже немного опередил его. Он заговорил с лошадьми, как это делал сотни раз, взбадривая их достаточно громко, чтобы перекрыть шум толпы, усиливавшийся с началом гонок. Как он и ожидал, лошади немедленно отреагировали, повинуясь знакомому голосу.
Все было забыто: голубое небо, зелень окружающих холмов, яркие краски летних цветов, приветствия зрителей, хрустевший под колесами щебень. Картины, звуки и запахи растаяли где-то, оставив в его сознании только вожжи, собственный голос и подергивание лошадиных ушей.