Это пугало ее. Она была убеждена, что Брэндрейт никогда не ответит ей взаимностью. А значит, несчастной судьбы не избежать.
Как все это случилось, и так быстро? Она разглаживала свои белые перчатки, надеясь, что никто не сможет прочитать ее мысли. Неужели зерно любви проросло так быстро? Когда леди Эль сказала: «Он будет поражен», Эвелина чуть не вскрикнула от радости.
Дожидаясь экипажа, Аннабелла стояла в стороне от них.
— На Брэндрейта мои поклонники не производят никакого впечатления, — сказала она. — Мне кажется, что он все время надо мной подсмеивается. А Шелфорд еще хуже Брэндрейта, он вообще считает мое кокетство грехом. Если ты собираешься завоевать сердце Шелфорда, Эва, не советую тебе кокетничать с другими.
Эвелина взглянула на нее с искренним удивлением. Аннабелла виновато отвела глаза в сторону.
— Ну, может быть, мистер Шелфорд и не одобряет такого поведения, — спокойно сказала леди Эль, — а скорее всего делает вид, что не одобряет. Я еще не встречала в своей жизни мужчины, в глазах которого лошадь, вызывающая на скачках общее восхищение, йе приобретала бы большей ценности.
Эвелина не могла удержаться, чтобы слегка не ущипнуть тетку за руку.
— Вот как! Это вы меня сравниваете с призовой лошадью? Право, вы ничем не лучше папа! Леди Эль вскинула голову, глаза ее сверкали.
— Никто не осмелится сравнить тебя с лошадью сегодня! — Со вздохом удовлетворения она приказала Мепперсу открывать двери. — Мы отправляемся в деревню, Мепперс, мы едем в будущее!
20
Грегори Шелфорд стоял посередине подъездной аллеи, сжимая в руке хлыст. Каждое движение горячих лошадей сотрясало его потрепанную двуколку. Только что поравнявшись с Брэндрейтом, перед тем как свернуть в аллею, викарий испытал такой приступ зависти, что, если бы ему не случилось в этот момент сидеть, он бы непременно вывалился из двуколки.
Рядом с блестящим экипажем лорда, с новыми колесами и упругими рессорами, старенькая двуколка показалась ему навозной телегой. Обычно он не придавал значения разнице состояний, но сегодня, особенно принимая во внимание количество зрителей, собравшихся, чтобы посмотреть на состязание, зависть просто заела его.
Он испытал настойчивое желание как следует лягнуть злополучную двуколку. Эта преданная старушка служила ему давно и уже лет десять как утратила свой блеск, изведав на себе влияние разновидностей погоды. Колеса то разбухали в жару, на мощенных щебнем дорогах, то сжимались в суровые зимние холода, когда он, исполняя свои пасторские обязанности, объезжал дома прихожан.
«А лошади, помилуй их господь», — с грустью подумал викарий. Это была крепкая шустрая пара, одна каурая, другая вороная, с белой звездочкой на лбу — но они не шли ни в какое сравнение с умопомрачительными гнедыми маркиза.
Он сердито хлопнул хлыстом по своим кожаным бриджам. Ужасно досадно все это.
— А я-то думала, что вы пользуетесь им, только чтобы погонять лошадей, — раздался со стороны дома женский голос.
Он узнал голос Эвелины и, справившись со своими чувствами, повернулся, чтобы поздороваться с ней. Смущение охватило его — невдалеке стояли три дамы. Двух из них он узнал сразу — это были леди Эль и Аннабелла. Он пригляделся к третьей и, слегка нахмурившись, оглянулся по сторонам. «Где же Эвелина? — подумал он. — И кто может быть это очаровательное создание справа от леди Эль?» Он ничего не слышал о прибытии в Флитвик-Лодж гостей. Викарий даже покраснел от неловкости.
— Как странно! — воскликнул он, когда все три дамы проказливо ему улыбнулись. — Мне показалось, я слышал голос Эве… — Он осекся. Улыбка на лице третьей дамы была ему, несомненно, очень знакома.