Но правда ли, что ее глаза отсвечивают янтарем? Не это ли вызвало вчерашний приступ безумия у Брэндрейта? Ведь, несмотря ни на что, в его словах было столько чувства! Насмехался он над ней или тоже что-то увидел в ее глазах?
«Не может такого быть», — отвечало ей сердце. Стоило только всмотреться в ее черты, и становилось ясно, что такой мужчина, как Брэндрейт, никак не мог влюбиться в нее. Он был человек в высшей степени светский. Уже в свой первый сезон маркиз приобрел особый шик и с каждым годом все больше его совершенствовал. Он был известный денди и знаток дамской моды. Уж конечно, он презирал ее за столь явное пренебрежение своей наружностью и мнением окружающих.
Тогда что он имел в виду, говоря, что любит ее… и что она для него одна в целом свете?
На это мог быть только один ответ: он просто развлекался и хотел оскорбить ее. В глубине души она сознавала, что это — чистая правда. Отойдя от зеркала, она села у туалетного столика на обитый бледно-зеленым бархатом табурет и, сняв чепчик, принялась расчесывать спутанные локоны. Ей снова пришло в голову, что он, наверное, очень желал досадить ей, говоря все это у ее дверей. Он ведь признал чуть раньше, что затаил на нее обиду. Но Эвелина никогда бы не поверила, что он мог в отместку за что-то ей неведомое лгать ей о своей любви. Она решительно его не понимала.
У нее мелькнула еще одна мысль, и она почувствовала, как щеки вспыхнули от смущения. Как это она решилась окатить его водой из кувшина? Как бы она ни была оскорблена и сердита, можно ли было так поступить?
Она положила щетку и прижала холодные руки к пылающему лицу. Она повела себя возмутительно и должна извиниться. Однако сама мысль предстать снова перед его милостью да еще и признать свою вину вызвала у нее дрожь в коленях. При самых благоприятных обстоятельствах ей было трудно разговаривать с Брэндрейтом, но о том, чтобы просить у него прощения, она и подумать не могла без содрогания.
Глубоко вздохнув, она снова взяла щетку и продолжала расчесывать волосы, на этот раз с удвоенной энергией. Рассмеется он, если она извинится, или ответит резкостью? Она не знала. Когда волосы рассыпались у нее по плечам длинными мягкими волнами, движения ее руки замедлились, стали плавными. Успокоились и ее мысли. Она не знала, каковы подлинные чувства маркиза к ней, но воспоминание о его поцелуях каждый раз согревало ее удивительным теплом.
За все свои двадцать восемь лет она ни разу не испытала ничего более замечательного, более чудесного, более совершенного, чем его крепкие объятия.
Эвелина закрыла глаза, стараясь вспомнить этот поцелуй в мельчайших подробностях. Брэндрейт так уверенно и дерзко опустил руки на крышку фортепьяно у нее за спиной; от его горячего дыхания мурашки забегали у нее по шее. О, каким нежным было прикосновение его губ; каким сладким и обвораживающим был поцелуй; с какой легкостью она предалась в его руки; как смело она сама обняла его, отвечая на его поцелуи.
Эвелина глубоко вздохнула. У нее возникло странное чувство, как будто она снова только что пережила все это. К собственному ужасу, Эвелина вдруг поняла, что, если бы он сейчас вошел в комнату, она, несомненно, бросилась бы ему на шею, умоляя целовать ее снова и снова.
С болью в сердце она осознала, что скорее всего это был их первый и последний поцелуй. Ей никогда не понять, зачем он это сделал, но в одном она была уверена: кувшин с холодной водой навсегда отбил у него охоту повторять подобные действия.
— Боже мой! — ворвался в ее размышления женский голос. — Впервые вижу у тебя такое романтическое выражение. Неужели ты наконец влюбилась, Эвелина? Ну скажи мне, это правда? В кого? Где и как свершилось это чудо? Это, случайно, не викарий? О да, наверное, это мистер Шелфорд. На лучший шанс я и сама бы не могла рассчитывать.