А что ты еще умеешь? Почему ты мне никогда не рассказывал об этом?
Эрот с улыбкой покачал головой:
— Позволь мне вместо ответа задать тебе вопрос. Говорил я тебе, что я тебя обожаю?
Глядя ему в глаза, Психея почувствовала, что у нее подгибаются колени. Ей вдруг стало совершенно все равно, какими еще волшебными свойствами обладает ее супруг. Повинуясь безотчетному импульсу, она приблизилась к нему и позволила ему заключить себя в объятия. Крылья его сомкнулись вокруг нее, чего не случалось последние двести лет. Эрот снова щелкнул пальцами, и они исчезли, как будто никогда не стояли перед террасой дома в Флитвик-Лодж.
Аннабелла никак не могла перевести дух.
— Леди Эль говорила мне, что в доме водятся призраки с Олимпа, но я никогда не думала, что в ее словах есть какой-нибудь смысл. Судя по ее описанию, это, должно быть, были Психея и Эрот. Ты видел его крылья? А какой он красавец!
— Она забрала твой пояс, — заметил Шелфорд.
— Это не мой пояс, — призналась Аннабелла, смутившись.
Он, не заметив ее смущения, начал обыскивать место, где только что стояли олимпийцы.
— Грегори, я должна тебе кое-что сказать…
— Нет, ты только посмотри! — воскликнул он, указывая ей на следы на земле. Рядом лежало пушистое перо. Подобрав его, Шелфорд показал находку Аннабелле. — Эрот, ты сказала? Я всегда думал, что это маленький ребенок с крылышками, как у стрекозы.
— И я так думала, но леди Эль описывала его по-другому. Я ей не поверила тогда. Я всегда считала ее слегка помешанной. — Аннабелла посмотрела на Шелфорда и решилась: — Это леди Эль дала мне пояс и сказала, что, если я его надену, ты влюбишься в меня.
— Что? — воскликнул Шелфорд с недоверчивой улыбкой.
— Да, вообще-то он принадлежит Афродите, но Психея его у нее украла. Все это какая-то нелепая история, в которую смешно верить. Но теперь, когда так и случилось, мне стало как-то не по себе. Грегори, приглядись ко мне получше и скажи, не изменились ли твои чувства.
— То есть ты думаешь, что я перестану любить тебя, если на тебе нет больше пояса?
Аннабелла неуверенно кивнула.
Шелфорд немного помолчал, пропуская перо между большим и указательным пальцем. Он оглянулся по сторонам, явно стараясь убедиться, не почудилось ли ему все, что он только что видел.
— Ты надела этот пояс, чтобы я полюбил тебя?
— Да, — сказала она.
Кажется, Шелфорд понял, что произошло.
— Понимаешь, я была просто в отчаянии. — Она вспомнила момент перед гонкой, когда она, тетка и Эвелина здоровались с викарием. Ей показалось тогда, словно ее укололо что-то, а взглянув в следующую минуту на Шелфорда, она поняла, что влюблена в него до безумия. — О боже! — прошептала она.
— Что случилось?
— Ты можешь подумать, что я сошла с ума. Видишь ли, я уверена, что Эрот пустил в меня свою стрелу как раз перед вашим состязанием. Ты не сводил глаз с Эвелины, совершенно пораженный ее изменившейся внешностью, а меня в этот момент словно что-то кольнуло в шею, как пчела. А потом я взглянула на тебя и просто обмерла. Грегори, я боюсь. А что, если на самом деле я не люблю тебя и твое сердце вовсе не мне принадлежит? Что, если все это просто одно волшебство Эрота?
Откинув назад голову, Шелфорд громко рассмеялся:
— Мне все равно, почему я в тебя влюбился. К черту Эрота! К черту пояс! Аннабелла, я люблю тебя, как никогда бы не мог полюбить другую. И я буду любить тебя так же горячо и преданно, пока я жив. В этом я совершенно уверен!
Аннабелла вдруг забыла и о дурацком поясе, и о стрелах Эрота. Она снова растаяла в блаженстве и неге объятий своего возлюбленного.
33
Следя за тем, как лорд Фелмершэм выводил протестующую супругу из бальной комнаты, маркиз не мог не усмехнуться.