Свадьба нищего с Императрицей была показательной! Никакой свадьбы не было! Мой отец лично проводил этот обряд! Он не скреплял их узами брака! орал Адес, что-то швыряя. Под видом нищего должен был прийти убийца, отвести ее в лес и прикончить! Зачем тут брак? Тут и так все понятно! Это была подстава!
Где-то неподалеку слышалось писклявое: «Еще больше цветов! Это же Императорская свадьба! Весь зал должен быть в цветах, как в настоящей сказке!».
О, для этого достаточно, чтобы он признал ее своей женой и провел над ней свой обряд с совокуплением! Это часть ритуала! В книгах о культуре нагов он описан дребезжал голос, и тут же замялся. В подробностях!
Вот что он в ней нашел? что-то рвал и что-то метал Адес, а я видела, как солнце уже садится, а в комнату ползет сумрак. Она же уродина! У нас даже служанки красавицы по сравнению с ней!
Вот зря ты так! Женская самооценка подняла голову и решила мстить так, как не мстила никогда! Еще чего! Какой-то прыщ на белой заднице будет мне тут топтать самооценку! Хватит, надоело! Тоже мне герой! Кого-то он мне напоминает? Где-то в далеком мире есть у него собрат по разуму!
Моя самооценка поправила очки, отряхнула платьице, подарила миру улыбку ранимого и эфемерного создания, которое тут же достало скрипочку из футлярчика и решило выпилить все нервы в округе. Ничего, я ему голову отгрызу!
Я надевала чужое платье и старый, ветхий фартук, засовывала ноги в растоптанные и дырявые туфли, а потом пригладила уши, пытаясь завязать чепец. Свое платье я бросила в камин, глядя, как огонь пожирает его.
В комнату кто-то вошел, а я тут же присела, кочергой помешивая угли.
Ты что здесь делаешь? заорал толстый мужик с поросячьим носом и маленькими глазками, вытирая уголки пухлых губ. Там на кухне рук не хватает! Бросай свой камин! Быстро на кухню! Сначала бал помолвка, а потом свадьба! Шевелись!
Я встала, опустила голову и посеменила в коридор, по которому бегали служанки с блюдами. На одном их них был жареный кролик, в естественной среде обитания, щедро украшенный зеленью. Я провожала собрата грустным взглядом и урчанием желудка, пытаясь на ходу определить, из какого муравейника ползут эти муравьишки.
Осторожней! Сейчас гуся уронишь! Вот бестолочь! ругался кто-то.
- Это не гусь! Это лебедь! пытался перекричать еще один женский голос, а мне навстречу из какой-то неприметной двери выплывал огромный лебедь из крема.
Ищите ее!!! Она где-то спряталась! Вот тварь! кричал Адес, пока по коридору громыхала доспехами стража. Она не могла сбежать! Хотя, пошлите людей! Ее нужно поймать!
Мимо меня пронесся железный табун и поросенок с хрустящей корочкой, которого едва удержала на руках пышная девица, проклиная громыхающий табун.
Никого из замка не выпускать! приказывал Адес, а я нырнула в неприметную дверь, спускаясь по лестнице.
Вот не поехала бы я сюда, всю жизнь потом виноватой себя чувствовала, если бы со змеюшкой что-то случилось. Пусть он и могущественный чародей, но не всесильный. И сражаться против целой Империи он вряд ли сможет. Откуда у меня это странное чувство, словно эту проблему я должна решить сама? Хорошо, ну останься я там, в Лагоре, ну начнись война. Кто от этого станет счастливей? Погибнет столько людей Мне слуг жалко. Только я имею право трепать им нервы. Прости меня, змеюшка. Прости своего кролика. Кролик не хочет всю жизнь прятаться в своей норке.
Смотри, куда идешь! наорали на меня, неся огромное блюдо с закусками. Замечталась тут! Тоже мне, Ымператрыца!
Я никогда в жизни не рисковала. Никогда не бросалась в омут с головой. Я всю жизнь была кроликом в маленькой норке, сидела и не высовывала голову. Адильер был прав. Я действительно кролик. И ведь могла же выгнать идиота. И вещи на лестничную клетку вышвыривала! И скандалы закатывала! А потом в какой-то момент понимала, что останусь одна. И не факт, что кого-то себе найду. И в этот момент я прощала. Обижалась, но прощала. И ведь за любовницу простила бы. «А что? Все мужики ходят налево? Мой тоже ходит!», кричали бы коллеги. «Главное, что он не к ней ушел, а с тобой живет!», поучали бы приятельницы. «Поверь, после двадцати пяти ты уже никому не нужна! Нагуляется, успокоится!», вздыхали родственницы. «А ты роди ему!», советовали женские форумы. А ведь простила бы. И было все по прежнему. Ничего бы не изменилось. И это не из-за жалости. Это банальный страх одиночества и неуверенность в себе, культивируемые обществом. Я надеялась на совсем другое чудо, когда загадывала желание. Я надеялась, что он изменится, а изменилась моя жизнь.
Вот! Иди сюда быстро! Сейчас торт украшать будешь! заорал какой-то потный лысый мужик в фартуке, стоя посреди кухни. Что там подгорело! Опять передержали! Ну я вам сейчас покажу!
Какая служанка ловко стащила яблоко из общей кучи, воровато пряча его в карман. А другая отщипнула кусок теста, которое с остервенение раскатывала! Где-то плакал навзрыд санэпидемнадзор, глядя, как трясут волосами над каким-то супом, а мимо пробегает шустрый таракан.
Иди торт украшай! меня дернули за руку и засунули в комнатку, где уже две девицы пытались изобразить цветочные букеты из крема на многоярусном свадебном торте. На самой вершине стояли две фигурки. Шоколадный заяц имени меня и какой-то рыцарь в доспехах, причем, корона была только у него. Шоколадный заяц косил на один глаз, посматривая куда-то влево, зато рыцарь напоминал куклу Барби» с неудачной пластикой.